И все-таки радоваться было пока нечему. В распоряжении у римского военачальника была какая-то разнородная масса: мальчишки-новобранцы, наказанные солдаты, уже десять лет не бравшиеся за оружие, кое-кто из италиков. Даже вооружение у них было чужое. Надо было в короткий срок спаять их в одно целое, создать из этого жалкого сброда боеспособную армию, обучить ее своей новой тактике и вывести в бой против великого Карфагена и неодолимого Ганнибала. Поэтому он не знал ни минуты покоя. Со своими воинами он проделывал трудные упражнения. Солдатам штрафного батальона и конникам он объявил, что устроит им нечто вроде экзамена перед отъездом в Африку. Кто окажется недостаточно искусен, того он с собой не возьмет. Греческим юношам, освобожденным от военной службы, он приказал дать место для тренировок своим заместителям и следить за их упражнениями, в противном случае они сами поедут в Африку.
Своей ловкостью и искусством его солдаты должны были возместить свою малочисленность. По словам Аппиана, у него было всего 16 тысяч пехоты и 1600 всадников (Арр. Lyb., 51), а Ливий говорит, что его источники дают цифру от 12 до 35 тысяч (Liv., XXIX, 25). Вероятнее всего, что у Сципиона было не более 20–30 тысяч.[75] Однако он мог надеяться на многочисленную и прославленную нумидийскую конницу Сифакса и Масиниссы. Но тут-то судьба приготовила ему самый страшный и неожиданный сюрприз.
В один прекрасный день к римскому военачальнику явились нумидийские послы. Они передали ему письмо от Сифакса следующего содержания. Царь писал, что по-прежнему любит Сципиона, необычайно к нему расположен, но за время их разлуки он вступил в брак с Софонисбой, дочерью Газдрубала, а потому, если Публий вздумает высадиться в Африке, он вынужден будет защищать родину своей жены и тестя. Прочитав это письмо, Публий приветливо улыбнулся, сказал послам несколько приличествующих случаю слов и поскорее выпроводил вон, сунув наскоро написанное письмо, где увещевал Сифакса более для приличия, чем искренне веря в успех. Публий спешил отослать послов, прежде чем кто-либо из римлян узнает о их приходе. Но он опоздал. Многие видели, как ливийцы в своих причудливых одеждах с наброшенными на плечи звериными шкурами прогуливались по Сиракузам. Все ожидали от консула объяснений. Тогда он позвал на собрание воинов и объявил, что получил письмо от своего друга Сифакса, который торопит его скорее переправиться в Африку (Liv., XXIX, 24). Так сделал он потому, что знал, наверное, что, если в Риме узнают об истинном положении дел в Африке, его, конечно, никуда не пустят.
Пришли вести и от Масиниссы (их привез Лелий, который совершил в это время короткую разведочную экспедицию в Африку). Масинисса сообщал, что по-прежнему любит Сципиона, необычайно к нему расположен, но за время их разлуки он успел потерять свое царство, сейчас он ведет жизнь разбойника, скрывается в степях с несколькими товарищами и с нетерпением ждет, когда Сципион приедет и снова посадит его на престол. Все надежды на помощь ливийцев рушились как карточный домик. К несчастью, весь разговор происходил в присутствии солдат, и они могли испугаться, совсем пасть духом. Но все спасло необыкновенное умение Публия владеть собой. Всем, кто наблюдал тогда за Сципионом, показалось, что он чрезвычайно обрадован вестями. Он оживленно расспрашивал обо всем Лелия, заставлял повторять слова Масиниссы о том, что тот все надежды свои полагает на него, и играл свою роль до того правдоподобно, что воины не только не пали духом, но даже приободрились, уверенные, что получили самые радостные вести, какие только можно себе представить (Liv., XXIX, 5).[76]
Так сенат и не узнал о катастрофе в Африке. И все же над головой Сципиона снова сошлись тучи. Однажды в сенат явились послы из греческого города Локры, расположенного в южной Италии. Этот город издревле был в союзе с Римом, но во время войны изменил и перешел к Ганнибалу. Сейчас там стоял пунийский гарнизон. Послы буквально ворвались в сенат, кинулись к ногам отцов и, плача и рыдая, со свойственной грекам экспансивностью молили избавить их от гибели, убрать от них Племиния. Сенаторы были растроганы их жалостным видом, но греки так кричали, что они сначала ровно ничего не могли понять. О чем они просят? Кто такой Племиний? Наконец они с большим трудом поняли, что Племиний — это римский офицер. Он ограбил весь город, кричали послы, обобрал даже священнейший храм Персефоны, и, если его не уберут, они умрут от отчаяния. Но как в городе вообще мог очутиться римский офицер, ведь там войска Ганнибала, спросили изумленные сенаторы. Да ведь город захватил Сципион, отвечали послы, и поставил там гарнизон с этим ужасным Племинием.
Сенаторы буквально окаменели от изумления. Как мог Сципион, находясь в Сицилии, захватить италийский город? Как допустил это Ганнибал? А дело было так. Жители Локр давно уже втайне возмущались жестокостью и наглостью карфагенян, которых они так необдуманно сделали своими владыками. Многие бежали из города. Беглецы и изгнанники собрались в близлежащем городе Региуме. Им удалось войти в тайные сношения с жителями Локр, составился заговор против пунийцев. Но нужна была помощь римлян. Однако вместо того чтобы сообщить обо всем наместнику Южной Италии Крассу, они почему-то обратились к Публию Сципиону, хотя его отделяло от них море, хотя он готовился вот-вот переправиться в Африку и вообще по закону не имел права вмешиваться в дела чужой провинции. Они не ошиблись. Публия все эти соображения нимало не смутили, и он послал к Локрам трехтысячный отряд во главе с Племинием. Ночью римляне поднялись на стены и вступили в бой с карфагенянами. Жители помогали римлянам. Кончилось тем, что римляне овладели одной укрепленной частью города, а пунийцы — другой.
Единственный сохранившийся портрет Сципиона на медной монете из Канузия. Работа довольно грубая. Изображение лишь приблизительно передает черты лица нашего героя.
Финикийский бог Решеф. Древнее изображение из Библоса. Бронза. XIX–XVIII вв. до н. э. Храм Решефа в Карфагене поражал своей роскошью.
Терракотовая маска из Карфагена. VII–VI вв. до н. э.
Финикийский бог Бес. Очень популярное у пунийцев божество, изображения которого во множестве находят в Карфагене. Бронза. XIX–XVIII вв. до н. э.
Финикийская богиня плодородия. Угарит. Слоновая кость. XIV в. до н. э.
