Татьяна Бобровникова - Сципион Африканский

Публия Корнелия часто сравнивали с Алкивиадом, столь же красивым и обаятельным героем, задумавшим столь же фантастическую экспедицию. Сейчас ему и впрямь грозила опасность подвергнуться участи Алкивиада. Этот блестящий полководец, как известно, с огромным трудом убедил сограждан предпринять грандиозную Сицилийскую экспедицию, но, когда флот был уже у берегов Сицилии, появился афинский корабль и потребовал, чтобы Алкивиад сложил с себя полномочия и явился перед судом. Это безумное решение привело афинян к ужасающей катастрофе. Теперь сенат готовил такую же судьбу Сципиону.

С чисто римской четкостью, быстротой и умелостью послы разобрали дело и возместили убытки локрийцам. Они составили точный список всех отнятых у них вещей, и все до последней драхмы было возвращено. При этом послы, разумеется, убедились, что награбленным Племиний с консулом не делился. Тем не менее, закончив все свои дела в Локрах, они спросили граждан, есть ли у них претензии к Сципиону. Если они считают его виновным, он будет немедленно лишен командования. Греки горячо поблагодарили римлян. Они решительно заявили, что им доподлинно известно, что злодеяния свои Племиний совершил без ведома консула. Они не желают быть врагами этого великого человека. Они думают, что Сципион принадлежит к людям, которые, будучи сами безупречны, не могут в то же время карать чужие грехи (Liv., XXIX, 21).

Не довольствуясь этим, послы спросили сицилийцев, нет ли у них жалоб на Сципиона. Но тут вместо жалоб на них полился поток восторженных похвал. Итак, с этим было покончено, и теперь члены комиссии отправились в Сиракузы к Сципиону, чтобы лично проверить слухи о «внешности и бездеятельности императора и распущенности военной дисциплины» (Liv., XXIX, 21).

Сципион не мог не знать о деятельности послов. Они приехали его судить. Но, по словам одного автора, у него был слишком высокий дух и слишком гордый характер, а потому он не умел быть обвиняемым и не мог унизиться до оправданий (Liv., XXXVIII, 52). Он всегда считал, что не обязан отчитываться в своих поступках ни перед кем (Polyb., XXIII, 14, 8). И он принял следующее решение. Когда прибыли послы, он принял их с той особой светской любезностью и изысканной учтивостью, которыми не устают восхищаться современники. Он так повернул дело, будто они гости из Рима, и они так и не сумели объяснить цели своего визита. Словно выполняя долг гостеприимства, он показал им свое войско и флот. Говорят, они замерли от восхищения. Они поздравляли Публия, уже уверенные, что он с триумфом вернется из Африки (Liv., XXIX, 22).

Это было последнее приключение Публия в Сицилии. Настал наконец день отъезда. Много дней до того прошло в хлопотах и сборах. Публий за всем следил лично.

Много огромных кораблей отплывало из сиракузской гавани за последние полстолетия, но никогда не видели сицилийцы такого блистательного зрелища (Ливий). Хотя армия Сципиона была ничтожна по сравнению с прежними, грандиозность его замысла и совершенно особенное, ему одному свойственное счастье привлекали все взоры. Поэтому с утра в гавани толпилось несметное множество народа. Сошлись все жители окрестных мест, пришли посольства от всех греческих городов пожелать удачи этому необыкновенному человеку. Пришли и многочисленные римские солдаты, когда-то сражавшиеся под его началом. Вся эта разношерстная толпа, озаренная ярким солнцем, представляла столь живописное зрелище, что «не только смотревшие с суши любовались флотом, но и отплывавшие любовались землей, которая вся кругом была усыпана народом».

Все взоры были устремлены на молодого полководца, стоявшего на палубе. Через глашатая Публий водворил молчание, затем сказал:

— О, боги и богини, населяющие моря и землю! Вас молю и прошу, чтобы все, что я совершил, совершаю и собираюсь совершить, пошло на благо мне, римскому народу и плебеям, союзникам и латинскому племени, которые следуют за римским народом и мной, которые на суше и на море подчиняются нашей власти, и чтобы всем моим начинаниям вы оказали свое милостивое содействие и благословили добрым успехом. Чтобы воинов вы вернули вместе со мной домой здравыми и невредимыми, одержавшими над врагом победу, украшенными трофеями, обремененными добычей и празднующими триумф. Чтобы бы дали нам отомстить недругам и врагам, чтобы вы дали народу римскому сделать с карфагенянами то, что народ карфагенский хотел сделать с нашим государством.

Сказав это, Публий обратился с горячей молитвой к волнам, прося их хранить римские корабли. И подал знак к отплытию (Liv., XXIX, 25, 5 — 27, 13) (204 год до н. э.).

Ветер дул попутный, но мгла стояла такая, что люди не видели друг друга с кораблей. Туман был весь этот день и всю следующую ночь. А наутро с первыми лучами солнца мгла рассеялась. Капитан показал Публию рукой вперед и сказал: «Земля!» Сципион взглянул в том направлении, куда он указывал, и увидел сушу. Он помолился богам, чтобы вид Африки послужил Риму и ему во благо. Капитан спросил, не прикажет ли он причалить. Но военачальник велел двигаться вдоль берега. Снова пал туман, и снова настала ночь. А когда вновь взошло солнце, Публий спросил, как называется ближайший мыс. «Прекрасным», — отвечал капитан.

— Мне нравится это название, — сказал Сципион, — веди туда корабли (Liv., XXIX, 27).

Едва успели римляне разбить лагерь, как к ним примчалось несколько всадников. Во главе их ехал Масинисса. Обстоятельства требуют, чтобы мы подробнее остановились на жизни и судьбе этого человека.

Рядом с Карфагеном лежала страна нумидийцев, или номадов, как их называли греки. «Они пьют молоко и сок плодов, а пищей им служит мясо диких зверей… Они кочуют вместе со скотом. Когда скот покидает свое пастбище, они переносят свои шалаши в другое место. А ночуют они там, где их застанет вечер… Спят и едят они на сырой земле, посуду изготовляют из дерева и коры» (Mela, I, 6).

Северо-Западная Африка времен Сципиона.

Все античные авторы утверждают, что нумидийцы — народ отважный, дерзкий, умный и коварный. Говорят, до сих пор в Алжире среди арабского населения выделяются их потомки — люди со светлыми глазами, гибким станом, живым умом и неукротимым нравом.[78] К этому племени и принадлежал Масинисса.