Первые сцены картины «Бешеный бык» были отсняты в апреле 1979 года в Калифорнии, на студийной площадке, имитирующей Мэдисон Сквер Гарден. Это был поединок 1946 года между Джейком Ла Мотта и Реем Робинсоном по прозвищу «Сахарный», один из пяти легендарных боев, которые два непримиримых соперника провели в течение многих лет. Перед съемкой пришла телеграмма от Пола Шрейдера, сценарий которого Де Ниро и Скорсезе переделывали. В телеграмме говорилось: «Я сделал это по-своему, Джейк — по-своему, и вы делайте по-своему».
Де Ниро был в отличной форме. Он два года перед тем тренировался. Скорсезе вспоминает, как во время съемок картины «Нью-Йорк, Нью-Йорк» в 1977 году Де Ниро в перерывах уходил в свой вагончик и тренировался, боксировал с тенью. Когда дело дошло уже до серьезной подготовки, он «одолжил» тренера у Сильвестра Сталлоне, чтобы довести себя до полной боевой готовности.
Сцены боев в фильме невероятно грубы и в то же время чрезвычайно поэтичны, ведь Скорсезе и Де Ниро сумели показать мятущуюся темную силу, пытающуюся укротить себя в тяжких испытаниях на ринге. Насилие вообще играет очень важную и специфическую роль в фильмах Мартина Скорсезе. Начиная со «Злых улиц» (1973) и кончая «Казино» (1995) он показывает насилие как часть человеческого бытия, как форму поведения. Образ Джейка Ла Мотта представляет собой квинтэссенцию подобной философии; это человек, для которого насилие — не просто вариант поведения, а, скорее, его естественное состояние.
«Сцены боя потребовали бы от всякого, не только от Боба, большого физического напряжения, — вспоминает Скорсезе. — Их приходилось снимать снова и снова, дубль за дублем. Это требовало и терпения, ведь иногда за день удавалось сделать два-три дубля, и все. Помню, как Боб спрашивал меня: «Что у меня будет в этой сцене?» И я отвечал: «В этой сцене тебе дают по морде». Потом переходили к следующей. Он интересовался: «А в этой сцене что у меня будет?» Я говорил: «В этой сцене тебе снова дают по морде». Забавно у нас получалось…»
Сцены боев, кроме того, надо было снимать в замедленном темпе, чтобы они оказали на зрителей максимально возможное воздействие. Это требовало от Де Ниро особой дисциплины. У него возникла идея, насколько гениальная, настолько и простая. В одном углу ринга он предложил повесить боксерскую грушу и вовсю тренировался с нею, пока Скорсезе с группой налаживали съемочную аппаратуру, чтобы снимать в другом углу ринга. И к тому моменту, когда камеры были готовы к съемке, Де Ниро был уже весь взмыленный, словно выдержал несколько раундов и был в самом разгаре боя… Тогда он просто переходил из угла с грушей в угол съемки, и камеру запускали.
Для Де Ниро сцены боев были очень похожи на уроки танцев в школе Артура Мюррея.
«В боксерском бою все движения подчиняются некоей хореографии, — объясняет он. — Ваш оппонент должен отклонить голову в определенную сторону, когда вы наносите удар, а камера должна располагаться под таким углом, чтобы казалось, будто вы его действительно ударили. А потом это все озвучивается. Когда я был на ринге один, как в начальной сцене, тут сложностей не было. Я мог делать все что пожелаю: разогреваться, боксировать с тенью и так далее. Но когда у тебя партнер, тут уж надо постараться и отшлифовать движения, чтобы все прошло гладко и никто бы случайно не пострадал. Это довольно причудливое дело. Словно слова роли — надо их заучить, а потом повторить. Как будто на театральной репетиции».
Все это время Де Ниро обучался у самого Ла Мотта. Ведь первейшая задача любого бойца состоит в том, чтобы не покалечиться. И Ла Мотта учил Де Ниро защите и блокам. Ла Мотта научил его своей низкой, крабообразной стойке, которая помогала ему держать страшные удары. Де Ниро был великолепным учеником. Вскоре в пробных парных боях он стал побивать Ла Мотта… И тот заявил наконец, что если считать синяки под глазами пустяком, то студия «Юнайтед Артистс» должна по крайней мере оплатить ему починку нижней челюсти после его схваток с Де Ниро. Ла Мотта был убежден, что Де Ниро «мог бы и впрямь выступать на соревнованиях».
«Бобби — боец первой величины, — говорил Ла Мотта репортеру «Нью-Йорк дейли ньюс». — И я не шучу. Ему тридцать пять, но он двигается и бьет, как девятнадцатилетний. В любой момент, как он решит бросить свое актерство, я берусь сделать из него чемпиона по боксу. Он сгодится».
Но Роберт Де Ниро ясно дал понять, что бокс не представляет для него интереса сам по себе, а является лишь частью его подготовки к роли.
«Не принимайте это за чистую монету, — предостерегал он репортеров. Я не из тех актеров, кто любит в жизни такие мужские штучки. Я веду жизнь незаметную. А мир полон парней, которым не терпится подойти к вам в баре и показать, какие они крутые. Все, чему меня научил Джейк, это держать удар, но мне вовсе не хочется испробовать это в реальной жизни. Я понимаю, меня все считают актером, который переносит свою роль в личную жизнь. В этом была бы небольшая беда, но я все же не таков. Я не ем на завтрак битое стекло и не колочу свою жену только потому, что влез в шкуру Джейка Ла Мотта…»
Еще раньше он сказал, что не понимает, как это человеку может нравиться скакать по рингу и получать многократно по морде. Он предположил, что в этом замешано некое внутреннее чувство собственной виновности. Но тот же аргумент вполне приложим и к самому Де Ниро. Зачем ему надо было истязать себя такими длительными, почти мазохистскими упражнениями? Какую боль он претерпел в жизни, чтобы перенести ее в таком унизительном виде на экран?
Увлеченность Де Ниро личностью Ла Мотта доходила до почти маниакального напряжения; по сути дела, большую часть этих двух лет подготовки к фильму он провел в квартире у боксера. Любопытно, что при разводе жена Ла Мотта Дебора заявила, что помимо прочего, ей стало невыносимо постоянное присутствие в доме этого актера, отчего она и подала на развод…
По мере того как приготовления становились все более интенсивными, Де Ниро все больше и больше начинал походить на Ла Мотта. Вики Ла Мотта, которую Де Ниро несколько раз навещал во Флориде, заявила на страницах «Плейбоя», что актер был так похож на ее бывшего мужа, что ей захотелось с ним переспать. Во всяком случае, утверждала она, это было бы вполне логичным. Однако Де Ниро, хотя в тот момент уже разводился с Дайан Эбботт, вел себя по-деловому и корректно, к некоторому разочарованию Вики. «Мне надо было самой проявить активность, что ли», — с сожалением вспоминает она упущенные шансы…
Познакомившись с Вики, Де Ниро мог уже с большей уверенностью влиять на игру Кэти Мориарти. И занятия с ней продолжались вплоть до самых съемок.
