Более толковая запись с наложением была сделана в начале мая, когда соперники ФЛОЙД по клубу UFO — группа THE SOFT MACHINE, в которую тогда входил клавишник Майк Ратледж (Mike Ratledge), басист Хью Хоппер (Hugh Hopper) и Роберт Уайатт (Robert Wyatt) на ударных, помогла довести до ума «сырые» вещи Сида — «No Good Trying» и «Love You». По словам Уайатта, музыканты МАШИНЫ считали, что они попали на репетицию записи материала нового альбома. «Мы спрашивали: «Сид, а здесь какая тональность?» — а он отвечал: «Да-а» или «Забавно»…».
Группа с большим трудом могла ему подыгрывать, потому что Сид подчеркнул мюзик-холльный характер «Love You» инструментальными сбивками, в которых количество тактов все время скакало. В соответствии с его философией «жить сегодняшним днем», Сид, тем не менее, настаивал на том, что рваный первый дубль был отличным, и не разрешал его перезаписывать (по условиям контракта, имена музыкантов из SOFT MACHINE не могли быть вынесены на обложку пластинки).
К тому времени руководство EMI, которому вся эта затея уже влетела в копеечку, горько раскаивалось в том, что разрешило Сиду начать работу над альбомом, готовым пока только наполовину. Помогавший Барретту во всем Дейв Гилмор, который поддерживал хорошие отношения с ним и после распада и наблюдал за его успехами в студии, проинформировал Джоунса о желании Сида видеть его, Дейва и Роджера Уотерса продюсерами оставшегося материала. Поскольку Малкольм добился своего и привлек Барретта к работе, он не возражал против такого поворота дел, надеясь, что сотрудничество с бывшими коллегами не только создаст для Барретта более комфортную обстановку, но и вдохновит его на написание качественного материала а-ля ФЛОЙД. Гилмору и Уотерсу позволили «поруководить» тремя спешно организованными сменами звукозаписи, выделенными для завершения пластинки. Сведение полностью взял на себя Дейв.
На большинстве этих трэков был записан только голос Сида и акустическая гитара. Только две вещи можно считать «совместными» произведениями Сида и флойдовцев в полном смысле слова: «Octopus» и «Golden Hair». Последняя представляла собой раннюю поэму Джеймса Джойса, переложенную Барреттом на музыку еще в подростковом возрасте. Для включения в «The Madcap Laughs» композицию украсили басом, цимбалами, виброфоном и органом, на котором, по слухам, играл Рик Райт. Но Дейв и Роджер сочли уместным «подорвать» этот образец наведения музыкального глянца, дав правдивую картину вокальных изысканий Сида, который то и дело спотыкался, когда замолкала акустическая гитара. Добавьте сюда его фальстарты и бессвязное бормотание — и слушатель (то ли случайно, то ли по замыслу работавших над диском персонажей) получил хаотично фрагментарный альбом. Впрочем, таково было и состояние самого Барретта.
Выпущенный в первые дни 1970 года «The Madcap Laughs» был встречен довольно благожелательно («Melody Maker» как бы нечаянно назвала его «замечательным альбомом, полным помешательства и сумасшествия»), и, несмотря на то, что радиостанции не крутили песни, в Британии он за 8 недель разошелся тиражом в 6 000 экземпляров. Убедившись в том, что он не забыт своими поклонниками, Сид дал несколько остроумных интервью. Он даже упомянул о ФЛОЙД и о «прогрессе, которого могла бы добиться группа. Но они ничего, ничего не сделали, кроме того, что продолжают делать то же самое. Создание моего альбома — это брошенный мной вызов, т.к. делать мне было больше нечего». И он немедленно начал строить планы по поводу выпуска следующего сольного альбома на EMI и с Дейвом Гилмором.
Второй альбом, названный просто «Barrett» и вышедший в ноябре 1970 года, выигрышно выглядел хотя бы за счет постоянного состава музыкантов и видимости присутствия некоей структуры в музыке. На этот раз обязанности продюсера Дейв Гилмор исполнял на пару с Риком Райтом , так как Уотерс заявил: «Еще раз ЭТОГО мне не пережить!». Коллектив состоял: из Джерри Ширли на ударных, Рик подыгрывал на клавишных, а Дейв (настоявший на том, чтобы Сид сам исполнял все партии соло-гитары) переключился на бас. За исключением веселых (вызывающих воспоминания о первом альбоме ФЛОЙД) «Baby Lemonade» и «Gigolo Aunt», лонгплей «Barrett» здорово пострадал от растущей неспособности Сида исполнять или хотя бы писать песни ясно и понятно.
Гилмор опекал своего старого друга на протяжении всей работы над проектом, каждый раз перед сменой терпеливо просматривая материал вместе с Сидом, а затем объясняя (буквально «переводя» как толмач) его идеи Райту и Ширли. Зачастую Гилмору удавалось добиться от Сида более или менее внятного исполнения сольного куска, на который Райт накладывал звучание других инструментов. Так что если кода величественной «Dominoes» очень напоминает ПИНК ФЛОЙД времен записи саунд-трэка к фильму «More» (1969), то винить в этом нужно, скорее всего, Барретта, который так резко оборвал песню, что Райт и Гилмор были вынуждены сами придумать ее концовку.
При записи этой композиции Барретт так увлекся игрой на гитаре, что Дейв, находясь в состоянии полной прострации, пустил пленку в обратную сторону. При воспроизведении «Dominoes» «задом наперед» Барретт неожиданно вышел из состояния «отключки», выдав, по словам Джерри Ширли, «лучшее соло из сыгранных им за всю жизнь. С первого раза — и ни одной фальшивой ноты». Подобные эпизоды позволяли некоторым знакомым утверждать, что Сид, при всем его бессилии, действительно одержим какими-то необычными психическими силами.
Работа с Барреттом все же «была для Дейва сродни шилу в заднице, — говорит Сторм Торгесон, — Сид не приходил на студию вовремя, он играл не то, забывал тексты — все становилось сплошным кошмаром. Удивительно, как вообще им удалось записать целый альбом».
В самый разгар работы Барретт, действительно, выступил с концертами (вместе с Гилмором и Ширли) — он отыграл «живьем» в двух передачах на Би-Би-Си и даже согласился 6 июня принять участие в лондонском «Extravaganza '70 Music And Fashion Festival», который должен был состояться в зале «Олимпия». Но затем Сид охладел к этой идее, и Дейву и Ширли пришлось уговорами выманивать его на сцену. Барретт быстро отыграл «Terrapin», «Gigolo Aunt» и после «Effervescing Elephant» выдал ударную «Octopus», после чего неожиданно раньше времени оборвал свой первый постфлойдовский концерт.
Четыре года спустя Рик так высказался о барреттовских альбомах: «Трудно представить себе, что кому-то они могли нравиться. По музыке это отвратительно. Многие песни в принципе были замечательными, но невозможно было добиться какого бы то ни было саунда из-за того состояния, в котором находился тогда Сид. По крайней мере, люди поймут, каково ему было, когда он их записывал».
Песни на «The Madcap Laughs» и на «Barrett» схожи по содержанию и структуре с песнями Сида, написанными для ПИНК ФЛОЙД, однако многие средства или приемы, которыми он пользовался при «доводке» материала, являлись плодом безумия Сида: по сравнению с «Волынщиком», они звучат однообразно, вяло, сыро и неуклюже. «Все прокручивается у него в голове, — говорил Ширли, — и самую малую толику своих идей он может объяснить словами… Иногда он может пропеть просто замечательно, а в другой раз — вместо этой же мелодии — совсем другую или ту же, но не в той тональности».
