«Адольф Гитлер пришел… в такое сильное возбуждение, в каком я его еще никогда не видел. Когда я вознамерился выйти из кабинета, он в резких выражениях бросил мне упрек, что, постоянно противореча ему, я совершаю преступление, ибо этим подрываю его здоровье. Он выкрикнул это обвинение с таким ожесточением, что оно глубоко потрясло меня и заставило в тот момент опасаться, как бы с ним не случилось какого-нибудь припадка». Заметим, что мотив «угрозы здоровью» тоже очень характерен для рассматриваемой патологии.
Психиатры связывают агрессивность и ярость с подсознательным страхом крушения хрупкой конструкции «грандиозность – неполноценность», лежащей в основе нарциссизма. Поэтому у нарциссических личностей ярость часто является реакцией на критику. Хотя никому в Третьем рейхе не позволялось критиковать фюрера, известно, что Гитлер до своего прихода к власти был весьма чувствителен к критике со стороны немецкой прессы, а до начала войны – прессы зарубежной. Очень остро реагировал он и на несогласие со стороны сподвижников, которое расценивал как предательство. Так, в 1933 году, когда недавний «соратник по борьбе» Штрассер отказался поддерживать Гитлера, у последнего это вызвало дикую вспышку гнева. По некоторым свидетельствам, глава НСДАП в ярости катался по полу и грыз ковер. Рассказывают, что Геринг по этому поводу заметил: «Все мы знаем, что Адольф – вегетарианец, но никогда не думали, что в его меню входят ковры». Впрочем, возможно, это – всего лишь еще один миф.
Еще один признак нарциссизма – это отсутствие эмпатии, то есть способности к сопереживанию. Гитлер в течение всей жизни избегал нормального человеческого сближения с кем-либо, его личная сфера оставалась совершенно закрытой даже для ближайших соратников.
«За все годы… сотрудничества я в человеческом плане не сблизился с ним в большей мере, чем в первый день нашего знакомства, хотя мной пережито вместе с ним так много. Во всем его существе было что-то такое, что невольно отстраняло от личного сближения с ним», – вспоминал впоследствии Риббентроп. Гудериан в своих мемуарах писал примерно то же самое: «…Была у него и роковая черта в характере – замкнутость, самоуединение. У него не было ни одного настоящего друга. Даже его старые партийные коллеги были всего лишь его сподвижниками, но отнюдь не друзьями. Насколько мне известно, Гитлер ни с кем не поддерживал дружественных отношений. Никому он не рассказывал о своих сокровенных мыслях, ни с одним человеком не беседовал откровенно. Как не мог он найти себе друзей, так не мог он иметь способностей страстно и серьезно любить женщину… Одиноко шел он по миру, помешанный на своих гигантских планах». По поводу женщин в судьбе Гитлера мы уже говорили, а вот друзей – по крайней мере, в период общения с Гудерианом – у него действительно не было. Единственным возможным исключением можно считать Геринга. Впрочем, и это под большим вопросом. «Мне неизвестно о его дружбе с кем-либо. Он был очень замкнутым человеком», – вспоминала Иоганна Вольф, личный секретарь Гитлера с 1929 года.
Переживание собственной сверхзначимости проявляется у нарциссических личностей в отрицании обязательности для них этических норм, которые якобы писаны только для «обычных людей». Нарциссические личности живут по принципу «цель оправдывает средства», они считают для себя вполне приемлемыми ложь и нарушение общеобязательных правил. В отношении Гитлера это вполне справедливо. К примеру, после победы над Францией «нарциссизм Гитлера достиг небывалой высоты. В разговоре с одним из партийных функционеров он… заявил, что первым и единственным из смертных вознесся в «статус сверхчеловека», в связи с чем его следует рассматривать как «не столько человеческое, сколько божественное» существо, которое стоит «над законом» и к которому «неприменимы условности человеческой морали».
Статс-секретарь геббельсовского министерства пропаганды Отто Дитрих после войны писал: «При выборе средств… у него полностью отсутствовало чувство добра и зла, отсутствовал моральный императив». А в конце войны, по воспоминаниям Шпеера, Гитлер «умышленно хотел, чтобы люди гибли вместе с ним. Для него уже не существовало моральных границ. Конец собственной жизни означал для него конец всего».
Нарциссические лица в случае серьезных неудач при осуществлении своих планов могут впадать в кратковременную депрессию. Однако эта депрессия, как правило, длится недолго и быстро проходит, как только возникают благоприятные условия для продолжения деятельности.
Гитлер неоднократно проявлял депрессивные реакции, вплоть до суицидальных попыток (в 1923 году после провала Мюнхенского путча и в 1931 году в связи с самоубийством его племянницы Гели Раубаль). В этом же ряду можно рассматривать и двухнедельный отказ от пищи после заключения в крепость Ландсберг, и суицидальное настроение после неудачи НСДАП на выборах 6 ноября 1932 года, совпавшее по времени с попыткой самоубийства Евы Браун. Но все эти депрессии носили достаточно кратковременный характер, и Гитлер неизменно возвращался к активной политической деятельности.
Гитлеру был свойственен страх за собственное здоровье, который, вероятно, имел свое основание в многочисленных психосоматических симптомах – известно, что фюрер жаловался на желудочные колики, обильное потовыделение, тремор конечностей. Желудочные колики мучили фюрера при любых психических перегрузках – как в радостные (аншлюс Австрии), так и в тревожные моменты (оккупация Рейнской области, оккупация Чехословакии). В последнем случае боли были так сильны, что Гитлер приступил к составлению завещания. Эти боли, однако, мгновенно прекратились, как только ситуация получила благоприятное для Гитлера развитие.
Боли в желудке Гитлер считал предвестниками рака. Ипохондрия также выражалась в преувеличенном страхе заболеть сифилисом или вообще какой-нибудь заразной болезнью Здесь можно усмотреть некоторую параллель с отношением Гитлера к евреям. Как только Гитлер начинал говорить о евреях, сразу начинали мелькать «паразиты», «черви», «бациллы», «чума», «вирус», «туберкулезный народ» и т. п.
Впрочем, страх перед болезнью можно скорее отнести на счет второго психического отклонения, которым, очевидно, страдал глава Третьего рейха – паранойи. Посмотрим, насколько обоснованным выглядит этот второй диагноз.
Как известно, основными симптомами параноидного личностного расстройства являются: сверхценные и бредовые идеи, подозрительность, недоверчивость, упрямство. Всего этого у Гитлера было в избытке.
Политику, проводимую Гитлером, определяли четыре взаимосвязанные сверхценные идеи: величие Германии, борьба с евреями, уничтожение большевизма и завоевание «жизненного пространства» на Востоке. При этом «борьба с евреями» носила характер, скорее, не сверхценной, а бредовой идеи, поскольку предполагала существование всемирного еврейского заговора. То же можно сказать и о «борьбе с большевизмом».
