Я никогда не забуду марш-броски на дальние дистанции с полной выкладкой, специальные учения и, конечно, одну, особенную вершину в Брекон-Биконсе. Но главное, я втайне горжусь тем, что всегда могу посмотреть на себя в зеркало и сказать себе, что когда-то был в отличной форме. И потому смог стать членом Специальной авиадесантной службы.
Не все можно оценить в деньгах.
Все это время мы с Тракером снимали на двоих маленький домик за городом, в шести милях от Бристоля.
С одной стороны коттеджа видна была большая зеленая долина, а с другой его окружал красивый лес.
По вечерам к нам приходили друзья, мы устраивали вечера с живой музыкой и топили печку досками от сломанного сарая.
Теперь мы получали деньги за службу в армии и беспечно транжирили их в местном пабе.
Вероятно, мы были плохими арендаторами, потому что не ухаживали за садом и сжигали доски от сгнивших навесов. Но и хозяин был вредным стариком, о котором ходили ужасные слухи.
Когда трава стала слишком высокой, мы попытались постричь ее, но сломали оба секатора. Тогда мы ее подожгли. Она занялась очень быстро, но огонь стремительно захватил лужайку и едва не спалил весь коттедж.
Нас очень устраивало то, что отсюда можно было добраться до Бристоля на мотоциклах с объемом бака в сто кубических сантиметров по лесным тропинкам, даже не выезжая на дорогу.
Помню, однажды, проведя в городе веселый вечер, мы с Тракером возвращались на мотоциклах домой. В моем мотоцикле что-то случилось с выхлопной трубой – она раскалилась докрасна, потом вдруг раздался оглушительный выстрел, и двигатель заглох. В темноте мы с трудом нашли старую проволоку от забора, и Тракер тащил меня домой на этом импровизированном тросе, причем мы буквально умирали от хохота.
С тех пор двигатель заводился только после того, как я скатывался на нем по крутому спуску рядом с домом. Если мотор не включался, мне приходилось снова толкать его двести ярдов наверх и снова спускаться.
Это было ужасно смешно, но помогало мне держать себя в форме, да и Тракера развлекало. Веселые были деньки!
Мы вели такую же жизнь, как наши приятели-студенты, только вдруг пропадали недели на три с нашим батальоном, а потом возвращались с прекрасным загаром – к хорошеньким девочкам в Бристоле.
Нам все это страшно нравилось, и только несколько самых близких друзей знали, что мы были не только студентами – студентами, которые не ходили на лекции. (Впрочем, далеко не все наши друзья отличались усердием в учебе!)
В это время мы жили под прекрасным девизом «Работай много, отдыхай на всю катушку!». Мы были молодыми и здоровыми, занимались делом, которое отвечало нашему вкусу, но вне службы отлично проводили время в университетском городке.
Вот так прошли два года, и я, совсем еще юный парнишка, осуществил свою давнюю мечту. Ведь редко кто из молодых ребят не мечтает научиться пользоваться взрывчаткой, взбираться на утесы, летать на вертолетах в ночном небе и на бешеной скорости водить машину! Но для того, чтобы овладеть всеми этими навыками, приходилось много и упорно работать.
Мы с Тракером соблазнили нескольких друзей попытаться поступить в САС, но, к сожалению, никто из них не смог далеко продвинуться. Просто это дано не каждому.
Кто-то из этих ребят однажды попросил меня перечислить качества, необходимые для службы в САС.
Я бы назвал следующие: нужно сделать это своей целью и стремиться к ней упорно и настойчиво, не унывать, уметь сохранять хладнокровие и присутствие духа, улыбаться, когда все идет плохо, обладать быстрой реакцией и способностью импровизировать, адаптироваться и преодолевать трудности. И еще уметь предвидеть ход событий в решающую минуту.
В основном именно на эти качества я опирался в дальнейших своих приключениях, когда покорял Эверест, участвовал в съемках программ «Побег в легион», «Хуже быть не могло», «Выжить любой ценой». Это не так уж сложно, важно только в критические моменты проявить силу духа. Меня это всегда привлекало.
Но и здесь было одно большое но – я не знал, насколько мне пригодятся некоторые из этих качеств, когда со мной произошла беда. Как и к отбору, к таким вещам невозможно подготовиться.
Тот холодный вечер, когда это случилось высоко в небе над пустынными просторами Африки, и стал одним из тех поворотных моментов, что круто меняют и определяют всю твою дальнейшую жизнь.
Нет лучшего УЧИТЕЛЯ,
чем
НЕСЧАСТЬЕ.
Бенджамин Дизраэли
Летом 1996 года я провел месяц в Северном Трансваале, что в Южной Африке, где помогал отбраковывать оленей и советовал, как бороться с браконьерами. Каждый день я работал с чернокожими рабочими, и за это удовольствие мне еще и платили.
Потом я решил двинуться на север, в Зимбабве, чтобы отдохнуть и развлечься – истратить часть полученных денег, прежде чем вернуться домой, в Великобританию.
Развлечение я понимал как прыжки с парашютом в компании хороших друзей, а по вечерам – отдых за выпивкой.
Жизнь была прекрасна и удивительна!
Небо начинало бледнеть, и на смену ослепительному блеску африканского солнца пришли мягкие сумерки.
Мы с друзьями набились в маленький самолетик, и от тесноты у меня затекли ноги. Я напрягал мышцы, чтобы кровь снова побежала по венам.
Как это обычно бывает, пока самолет забирается на высоту почти шестнадцать тысяч футов, люди в нем уходят в себя, в свои мысли.
Но вот самолет выровнялся. Ребята сразу оживились и начали в который раз проверять снаряжение. Кто-то уже подошел к дверце. Как только она скользнула в сторону, внутрь ворвался оглушительный рев двигателей и вой ветра, задувавшего со скоростью семьдесят пять ярдов в час.
– Приготовиться.
Все стали серьезными и внимательно смотрели на сигнальную лампочку. Вот зажегся зеленый свет.
– Пошел!
Один за другим ребята шагали вперед и быстро исчезали из поля зрения, летя вниз. Я остался один. Я посмотрел вниз, сделал обычный глубокий вдох и соскользнул с порожка.
Толчок ветра заставил меня согнуться пополам, и я понял, что он реагирует на мои движения. Я опустил плечо, и ветер стал вращать меня, горизонт завертелся перед моими глазами. Это ощущение известно как «свободный полет».
Я различал крошечные точки, в которые превратились остальные ребята, летевшие в свободном падении ниже меня, затем они скрылись за облаками. Через несколько секунд я тоже попал в облака, ощутил их влагу на лице. Как я любил это ощущение падения через белую мглу!
«Десять тысяч футов. Пора открывать парашют». Я протянул руку к правому бедру, схватился за вытяжной трос и сильно дернул. Сначала он ответил, как обычно. Хлопок раскрывшегося купола заглушил шум свободного падения на скорости четыреста двадцать футов в час. Скорость сразу уменьшилась до восьмидесяти футов в час.
