Ознакомительная версия.
Или Асаркан занялся этим еще раньше? У кого спросить?
Нужно рассказать об открытках.
Даже заполнение обычной открытки – это встреча государственного ведомства и личного текста («встреча меня и государства») на двух сторонах одного листка. Занятие достаточно двусмысленное, а потому притягательное – особенно в те годы. Самодельная или заполненная не по правилам открытка воспринималась уже как нарушение регламента. А отсюда рукой подать до нарушения той – государственной – границы, которую государство провело между собой и своим подданным.
Многие пробовали освоить и переиначить этот жанр. Юло Соостер заполнял чистую сторону открытки очередным рисунком и отсылал по почте тому же Асаркану. Но Саша придумал не другое заполнение, а новую форму. Открыткой могло стать что угодно; любой прямоугольник плотной бумаги (афишки, буклета) обклеивался кусками картинок, газетных/книжных вырезок или фотографий, а для текста и комментариев использовались цветные чернила, потом фломастеры.
Существовали и особые композиционные возможности.
Драматизм ситуации отчасти передан тяжестью и неуклюжестью оклейки верхнего угла на обороте, с наддранием, как писали в официальных сообщениях (в СПб Ведомостях) о прошениях, отвергнутых императором Павлом (13. 10. 99).
Саша владел какой-то особой непревзойденной техникой расслаивания бумаги: от любого листа, даже газетного, он мог отделить неповрежденный верхний слой – почти прозрачный, тоньше папиросной бумаги. Такие отслоения или состыковывались, не давая швов, или накладывались один поверх другого, просвечивали, создавали новую картинку и новую зыбкую фактуру.
Сашины пальцы казались неловкими, он даже сигарету держал как бы в горсти. Но никто не смог перенять эту способность к расслаиванию, она осталась секретом мастера. Может быть, только Вадик Паперный, – а иначе как объяснить следующий текст:
Еще о Вадике. У нас с ним была открытка, которую мы пересылали друг другу лет десять, доклеивая и утяжеляя, слой поверх слоя, но так, чтобы и нижние были видны. Потом она осела у меня еще лет на пять, а потом я 7 декабря 1980 послал ее ему НАПОСЛЕДОК. Теперь я получил ее от него к 26 марта, и уже приготовил к отправке к 19 мая. При этом я в одном месте вскрыл несколько слоев и заклеил образовавшуюся яму скотчем с надписью Земляные Работы. Главную поздравительную надпись я сделал белилами, которыми закрашивают ошибки на пишущей машинке – эффект необычайный и открытие нового материала, как бы специально созданного для работы ПОВЕРХ (30. 04. 82).
Некоторое время Асаркан писал обзоры для газеты «Новый американец», но как-то не прижился, а время и деньги на открытки находились всегда. Больше двадцати лет они шли из Америки бесконечным потоком по адресам, количество которых трудно выяснить и даже предположить: пятьдесят? сто? еще больше?
Только у меня этих открыток целая коробка, а я ведь далеко не главный корреспондент. Тематика первых лет – в основном архитектура города Чикаго.
Неизвестных зданий еще много – гораздо больше, чем открыток в продаже («мой Чикаго» – это вообще не downtown, а показать его с помощью открыток не удается), количество же корреспонденции (отправленной, а уж как там ее доставляют – ВАШЕ дело) определяется строго соблюдаемым принципом: ВСЕГДА отвечать на ответ и ИНОГДА добавлять что-нибудь По Поводу. Случалось – и может еще случится, – что по категории ИНОГДА отсылается больше, чем по группе ВСЕГДА, но генерализировать такие случаи нельзя. Зато Вы можете регулировать почтовый обмен по первой группе (1982).
Горячо приветствую такой способ отвечать на все разом. Именно это мне и нужно – перечисление полученного. В своей почте я ничего не хочу (и не имею) сказать – кроме одной вещи, которую сказал давно, – я хочу только показывать, и подтверждение, что БЫЛО ПОСМОТРЕНО, дает мне полное ощущение плодотворного контакта (25. 05. 82).
Не знаю, когда мне надоест все это называть и перечислять. Терпите.
Однажды Саша поинтересовался, какое впечатление его архитектурные открытки производят на настоящего архитектора – то есть на Сёму Файбисовича. В ближайший вечер я вытащил всю груду и разложил перед Сёмой, а заодно – Левой Смирновым и Фульмахтом. Пока Сёма рассматривал открытки, возникла некоторая пауза. Первым не выдержал Лев:
– Ну, скажи ему, что мы видим эту архитектуру не такой, какова она в действительности, а какой ее представляют открытки. А тенденция их открыток в корне отличается от наших: они не подчеркивают масштаб и этажность, а наоборот – приглушают, стараются подать как-то интимно, – через листву там…
– Вообще-то Саша интересовался Сёминым мнением, – неделикатно заметила Алена.
Сёма поднял глаза от открыток:
– Ну… Такое впечатление, что Саша попал в столицу передовой архитектурной мысли, – и посмотрел на меня виновато.
Сказать я хочу насчет дружбы с авангардистами: она заслуживает всяческого одобрения, если учесть что все они в последние годы кончают примерно одинаково, а именно так, как я давно уже вам (и всем) желаю. А там (там) можно будет стать и консерватором (не говорю ретроградом, потому что по нынешним временам ретроградство – род авангардизма), но только приналягте на теннисный роман. – Должен ли я понять картинку в конце письма так, что у вас заработал телевизор, стоявший на полке? Раньше бы я это горячо приветствовал, теперь вижу в этом только помеху. И не в телевизоре счастье, а в телевидении. – От Теоретика Вадик получил письмо: все в Германии ругают Америку и стараются в нее уехать. Это явление нам знакомо: в самой Америке тоже все ее ругают и тоже стараются закрепиться в ней попрочнее (17. 03. 82).
Или вдруг:
ПОЗДРАВЛЯЮ С ВИРТУОЗНО НАПИСАННЫМ АДРЕСОМ. Непонятно только, зачем название страны указано по-английски; здешней почте оно не нужно (09. 84).
Отыскалась Доминик: 4 марта у нее родился сын, названный Эдуардом – «Эдичкой», пишет она, добавляя, что вспоминала при этом Лимонова. Пришлось ей врезать (04. 82).
Это замечательно, что дошел выставочный пакет, но хотелось бы знать большой или малый, потому что их было два. Не зная буржуазного искусства, не могу судить в тупике ли оно (да и зная не мог бы судить), сам же я ничего плохого в тупике не вижу: добравшись до него, вы защищены по меньшей мере с одной стороны, а при полной удаче – с трех, и тогда остается замуровать вход, после чего можно заняться творческим трудом: изобретением лазейки для незаметных вылазок в окружающую действительность и быстрого возвращения обратно (24. 09. 87).
Ознакомительная версия.
