60—70 ведущих ученых и кадровых инженерно-технических работников; установлена связь с авиазаводами востока для участия в доводке и совершенствовании серийных и опытных боевых самолетов; строятся современные аэродинамическая и прочностная лаборатории для обслуживания авиазаводов...
В настоящее время наряду с задачей организации работающего центра мы поставили перед собой вопрос, который скоро станет актуальным, — это план предстоящего в ближайшем будущем возвращения некоторых наших подразделений в Москву».
Такую надежду вселяет в Сергея Алексеевича успешное контрнаступление советских войск, отогнавших врага от стен столицы.
Он выступает на различных собраниях, участвует во многих совещаниях. К этому его, кроме всего прочего, обязывает новая выборная должность — председатель комитета ученых. К нему часто обращается первый секретарь обкома партии, заботящийся о том, чтобы скрасить москвичам пребывание вдали от дома. И Сергей Алексеевич нередко звонит первому секретарю, чувствуя его поддержку и душевную расположенность...
Но силы уже на исходе. Он чувствует это по многим признакам. Сами собой всплывают слова Вернадского, старого университетского товарища, с которым часто встречался последние годы: «У меня отсутствует всякий страх перед уходом из жизни...»
Он продолжает переписку с А. И. Шахуриным. Сергей Алексеевич предлагает наркому сделать одной из ведущих задач ЦАГИ создание самолета с реактивными двигателями. Скоростной машине пригодятся новые профили крыльев, теоретически найденные им и его сыном Юрием.
Эта проблема занимает мысли Чаплыгина. Он понимает: наступает эра реактивной авиации. В августе 1941 года в аэродинамической трубе ЦАГИ было проведено испытание самолета БИ конструкции В. Ф. Болховитинова. 15 мая 1942 года летчик Г. Бахчиванджи совершил первый полет на советском реактивном истребителе БИ‑1. Все это было подтверждением предвидения Сергея Алексеевича о будущем реактивной техники. И не случайно в ноябре 1942 года (Чаплыгин уже не застал этого) в лаборатории его имени в Москве организовался реактивный отдел ЦАГИ. Его руководителем стал Г. Н. Абрамович. Затем реактивный отдел был передан другому научно-исследовательскому институту. Активную работу проводили здесь М. В. Келдыш, Г. И. Петров...
В конце сентября 1942 года Чаплыгин сообщает в Наркомат: состояние работ по строительству аэродинамической трубы позволяет обеспечить ее пуск в ближайшее время. Это стало последним письмом Чаплыгина. 8 октября он скончался.
Ничто так сильно не расширяет весь горизонт наших понятий о природе и о человеческой жизни, как близкое знакомство с величайшими умами человечества.
Д. И. Писарев
Перевернута последняя страница книги, и читатели прощаются с ее героем. Всякое расставание грустно. Но не будем поддаваться эмоциям, а попробуем взглянуть на ученого с сегодняшних позиций, определить, чем он близок нам, в какой мере созвучен представлениям о месте и роли творца науки в современном мире.
Сергей Алексеевич Чаплыгин — один из основоположников аэродинамики. Его труды в этой области, равно как и по теоретической механике, гидро- и газовой динамике, признаны классическими. Но этим отнюдь не исчерпывается его значение как ученого.
Выдающийся математический ум Чаплыгина проникал в самую суть явлений, кажется, для него не существовало преград на пути их анализа. Он находил почти в каждой задаче новые решения.
Созданные им аналитические методы и сделанные им выводы имеют куда более широкий спектр применения, чем он думал. Сергей Алексеевич порой не обращал внимания на это. Вот почему изучение его работ приносило и по сей день приносит огромную пользу и ни с чем не сравнимое удовольствие, именно удовольствие. «Есть в математике нечто вызывающее человеческий восторг», — сказал как-то один крупный математик. Такой восторг испытывают все понимающие истинную глубину и ценность открытий Чаплыгина. Из кладовой его идей и методов богатства черпаются полной мерой.
В 1948—1950 годах увидело свет новое (четырехтомное) собрание сочинений Чаплыгина. В нем впервые были опубликованы несколько статей Сергея Алексеевича и пять обзорных материалов об оставшихся неопубликованными рукописях ученого. Как отмечала редколлегия, куда входили Л. С. Лейбензон (председатель), С. А. Христианович, Г. Н. Абрамович, В. В. Голубев, М. В. Келдыш, Н. М. Семенова, Л. Н. Сретенский, «описание этих рукописей дает дополнительную характеристику С. А. Чаплыгина как ученого, показывая широту его научных интересов и его приоритет в постановке и решении ряда задач математики, механики, аэродинамики и теории упругости».
В связи с этим вспоминается мысль, высказанная известным советским физиком, академиком С. И. Вавиловым: «Уменье соединить широкий теоретический горизонт, общую теорию и абстракцию со здоровым практицизмом — это лучший и едва ли не единственный способ помочь наукой своему народу». Этим «лучшим и едва ли не единственным способом» Сергей Алексеевич Чаплыгин владел в полной мере, органично сочетая в себе талантливого ученого-теоретика и умелого организатора науки, живущего интересами практики.
Последняя треть жизни Чаплыгина приходится на период после Великого Октября. Революция дала сильнейший импульс его научным исканиям. И если раньше в его деятельности легко можно было выделить отдельные, параллельно идущие ветви — научную и административно-общественную, то после 1917 года они слились в одно целое. Лучшее подтверждение этому — роль С. А. Чаплыгина в становлении Центрального аэрогидродинамического института, получившего при нем мировое признание.
Чаплыгин воспитал прекрасные кадры ученых: математиков-теоретиков, понимавших нужды техники. Большинство из тех, кто посещал знаменитые семинары его общетеоретической группы, составили потом гордость и славу советской науки. Назовем несколько имен: М. В. Келдыш, М. А. Лаврентьев, Г. И. Петров, Л. И. Седов, С. А. Христианович. Их научные биографии сложились в русле чаплыгинских традиций, существенная черта которых — это разработка теоретических проблем в ответ на запросы практики.
Сергей Алексеевич Чаплыгин по-своему направлял творчество коллег. Охотно вовлекая в работу молодых сотрудников, он предпочитал, чтобы они самостоятельно, без мелочной опеки справлялись со сложными проблемами научного поиска. Он сплачивал их идейно, поддерживал или критиковал сделанное ими, но вовсе не требовал от них послушной разработки научных вопросов под его личным наблюдением и обязательно в унисон с его личными воззрениями.
Если попытаться коротко охарактеризовать научное направление, связанное с именем Сергея Алексеевича Чаплыгина, то можно сказать, что его представители стремятся применять сугубо математические подходы при исследовании того или иного явления, по возможности минуя приближенные физические схемы и модели. Это направление в аэродинамике и других научных областях оказалось весьма плодотворным.
Жизнь выдающегося русского математика нашла отражение в экспозиции мемориального музея-квартиры, открывшегося в бывшем Машковом переулке (ныне улица Чаплыгина) в день стодесятилетия со дня его рождения. В угловом доме тихого переулка в центре Москвы, близ Чистых прудов, Сергей Алексеевич поселился после Великой Октябрьской революции и прожил более двадцати лет.
Среди московских мемориальных музеев чаплыгинский, пожалуй, один из самых скромных. Четыре комнаты: столовая-кабинет
