что на каждую пришлось всего 15 минут концертного времени. К тому же Макаревич «перебрал» свой лимит почти на полчаса. Выступить харьковчанам удалось только благодаря Шевчуку. Когда по графику должна была работать «ДДТ», он вышел и объявил... группу «Разные люди».
«Народ на стадионе скис, но Саня запел “Эй, браток, пособи!”, и я смотрю — глазенки у зрителей загораются, — вспоминал Чиж. — После первой песни секунды три стояла полная тишина, и вдруг — рев оваций».
Гораздо в худшей ситуации оказался «Калинов мост». Когда Дима Ревякин всё же пробился на сцену, буквально после второй песни ему отрубили электричество. Этот «облом» разделила с сибиряками их гастрольный директор, Света Лосева. В совершенно дурном настроении («не в слезах, но типа того») она шла по коридору гостиницы. Навстречу ей шагал под легким «шофе» Чиж. Для Лосевой это был просто хлопец из «Разных людей» (других музыкантов «РЛ» она уже знала по питерским концертам). Мило улыбаясь, Чиж взял ее под локоток: «А что это у нас за настроение?.. Пошли к нам, будем выпивать и песни петь!»
Самолет у «Разных» улетал в шесть утра, ложиться спать не имело смысла — был уже час ночи. Они собирались просидеть, провыпивать, прообщаться, а потом рвануть в аэропорт. Настроение было великолепным: парни заручились согласием Шевчука и Гребенщикова выступить на концерте в фонд помощи Чернецкому.
— Чиж устроил тогда просто фейерверк, — вспоминает Лосева. — Самое мощное впечатление, когда он сел на табуреточку и спел под гармошку «Охоту на волков». И так ее спел — что до свидания!.. Просто запредельное исполнение. Семеныч для меня — это такая лакмусовая бумажка. Как показало время, его можно и нужно петь. Но если его поют мужчины внутренне состоятельные, то всё хорошо, это просто свое исполнение — с огромным уважением, но свое. «Матерый человечище» с Высоцким справляется. А вот у кого такого стержня внутри нет — ничего не выйдет. Причем сначала Чиж пел какие-то свои вещи — «Сенсимилью», что-то еще. У него тогда была такая особенность: он очень тонко чувствовал, стоит ли ему дальше петь свои песни или нет. И «Охоту» он спел не потому, что нам его песни не нравились, а вот впендюрило ему спеть, и он спел!..
Уже в самолете парни долго смущали Чижа, вспоминая инцидент в ресторане минской гостиницы.
— Мы сели за столик, — рассказывает Чернецкий. — А у Чижа были длинные волосы — сзади он был похож на девушку. И какой-то солидный мужик, уже в годах, сидел-сидел, а потом подошел, приобнял его за плечи: «Можно вас на танец пригласить?» Когда увидел лицо: «Ой, пардон!» Долго извинялся...
* * *
Кроме «ДДТ» и «БГ-бэнда», на приглашение приехать в Харьков откликнулись многие известные группы. Принять всех просто не смогли — гостям нужно было оплачивать проезд и проживание, а «Разные» дорожили каждой копейкой.
(Кинчев позвонил и пообещал, что перечислит на счет Чернецкого сборы от нескольких концертов «Алисы». Так же поступили Александр Градский и «Г. О.».)
Первоначально акция намечалась на 18–19 мая. Но местная филармония, которая курировала концертные площадки, намеренно затягивала переговоры. В самый последний момент она отдала стадион «Металлист» группе «Любэ» — коммерческие гастроли сулили ей гораздо больше прибыли, чем акция нищих рокеров.
Парни не сдались и перенесли концерты на неделю позже. (Потерь было много: из-за смены даты не смогли приехать «АукцЫон», «Крематорий», «Ноль», «ЧайФ» и «Рок-штат».) Когда «РЛ» все же договорились с киноконцертным залом «Украина», неизвестные личности стали срывать их афиши или заклеивать плакатами той же «Любэ». Но, несмотря на эти «подставы», все билеты были распроданы.
В субботу, 25 мая, зал-двухтысячник не смог вместить всех желающих. Были забиты все проходы. Люди стояли всюду, где можно было стоять. «Я приехал сюда, чтоб играть в группе “Разные люди”, — начинает Чиж концерт песней “Буги-Харьков”. Зал визжит и стонет. Такого успеха в Нижнем у Чигракова не было, даже когда дзержинская “ГПД” была на вершине популярности», — писал корреспондент горьковской «Ленсмены» Сергей Холенев, специально командированный на концерт.
(Уроженец Дзержинска, Холенев еще десятиклассником-юнкором брал у «ГПД» интервью для городской газеты. По пути на концерт он увидел, насколько популярен в Харькове его земляк: «Мы стояли с Чижом около киоска “Пиво-воды” и утоляли жажду бутылочкой “пепси”. Сидевшие за ближайшим столиком парни как-то загадочно на нас посматривали. Затем один из них (он был с гитарой) начал наигрывать до боли знакомую мелодию. А когда парень запел: “Сенсимилья в моей голове / превратилась в огромный флаг...”— на душе сделалось как-то легко и весело».)
Вслед за «Разными» мощно выступила «ДДТ». В ответ гости из Питера получили такой заряд тепла, что днем позже Шевчук то и дело повторял: «Ребята, это был такой рок-н-ролл! Из зала шло такое!..»
На втором концерте с участием «ДДТ» в зале неожиданно появился Расторгуев. Газетчики потом сообщили, что он пришел извиняться и клялся, что ничего не знал о благотворительной акции. (Впрочем, в кулуарах обсуждалась и другая версия: Расторгуев пришел мириться с Шевчуком, с которым незадолго до этого подрался на сборном концерте в Москве.)
Солист «Любэ» взял микрофон и заорал битловскую «Oh, Darling!..» Шевчук картинно развел руками, показывая, что ему нечем ответить. Тогда на сцену выскочил Чиж с губной гармошкой. Все вместе они спели классику рок-н-ролла — заводную «Long Tall Sally». Это странное трио — Шевчук, Расторгуев и Чиж — завершило концерт в час ночи, исполнив к всеобщему восторгу ДДТ-шную вещь «Мама, я любера люблю!».
Хедлайнером воскресного концерта стал «БГ-бэнд», который приехал на автобусе со стороны Курска, сорвавшись буквально на день со своего гастрольного тура. Перед Гребенщиковым на сцене должен был появиться сам Чернецкий.
— У БГ была шикарная «Такамина» [72], со встроенным звукоснимателем и эквалайзерами, — рассказывает Чиж. — Я набрался наглости, зашел в гримерку и попросил эту гитару для Сашки. БГ говорит: «Ради бога!»
Когда Чернецкого вели под руки к микрофону, в зале стояла мертвая тишина. «Харьковчане, не видевшие выступлений Саши около двух лет, не могли поверить, что их кумир стоит перед ними, — писал спецкор Сергей Холенев. — А Чернецкий пел, и я встал со своего места, поскольку было как-то неловко сидеть...»
Затем к микрофону вышел Чиж, на которого Гребенщиков обратил отдельное внимание. Свои впечатления он передает одним словом: «торкнуло».
— То, что я услышал тогда в Харькове, — говорит Борис Борисыч, — это конкретно были «Обломов», «Хочу чаю» и «Сенсимилья».
