Юлий II, не помня себя от гнева, отлучает от Церкви всех французских военачальников — война с Францией превращается в священную войну.
Папа требует, чтобы все кардиналы явились к нему в Болонью. В ответ на это пятеро из них отправились в Милан искать защиты у Людовика XII: двое французских кардиналов, один из которых, Гильом Брисонне, кардинал Сен-Мало, был прежде суперинтендантом Людовика XI, а впоследствии правой рукой Карла VIII во всех вопросах, касавшихся отношений между Францией и папством; двое испанских кардиналов, Карвахаль и Борджа, и один итальянец, кардинал Сан-Северино, столь же вспыльчивый, как и его брат капитан Фракассо.
Взбунтовавшиеся кардиналы решили созвать Собор, чтобы низложить папу. Правда, решение об этом было принято только в марте 1511 года на втором Синоде, после многочисленных уловок, потому что по такому серьезному вопросу трудно было добиться всеобщего и безоговорочного согласия. Чтобы оправдать подобные действия, сослались на постановление Собора в Констанце, которое предписывало собирать Вселенский Собор каждые десять лет. Папа же не сдержал торжественно данное им при восшествии на престол обещание созвать такой Собор незамедлительно, если возникнет необходимость срочно обсудить вопросы реформирования Церкви. Кроме того, папа недостоин занимать престол святого Петра как по причине своего «безнравственного» поведения, так и из-за военных действий.
Максимилиан хотел, чтобы Собор прошел во Флоренции, и рассчитывал заставить флорентийцев заплатить дукатами за предоставленную им честь. Синьория же ясно дала понять: она не в восторге от такого выбора. Тогда Людовик XII потребовал, чтобы Флоренция доказала свою преданность Франции и разрешила провести Собор в Пизе, которая в 1409 году уже открывала для этого свои ворота. После яростных дискуссий и благодаря тем, кто с любовью вспоминал о Савонароле, который поддержал бы идею такого Собора, Флоренция дала свое согласие, но договорились держать все в тайне как можно дольше, поскольку папа не испытывал ненависти к Республике и еще оставалась надежда на то, что с ним удастся договориться.
Тем более что положение Юлия II не было таким уж безнадежным. В октябре 1510 года Шомон д’Амбуаз чуть было не захватил его в Болонье, но папе удалось обмануть этого слишком уж совестливого француза, которому было явно не по душе атаковать римского первосвященника. Д’Амбуаз вынужден был снять осаду, когда прибыли испанцы и венецианцы, которым начатые переговоры позволили прийти на помощь понтифику. Окрыленный успехом, Юлий II в январе 1511 года лично участвовал, в самый разгар снежной бури, в осаде и взятии Мирандолы. Эта победа вдвойне была неприятна французам, поскольку маленький городок, расположенный в сорока километрах от Феррары посреди болот долины реки По, был своего рода ключом ко всему герцогству, а графиня Франческа Пико, великолепно его оборонявшая, соревнуясь в этом с Катариной Сфорца, приходилась внебрачной дочерью Джан Джакомо Тривульцио — Тривульсу, маршалу Франции.
Война стоит дорого. Альфонсо д’Эсте закладывает свое серебро и драгоценности жены. Юлий II в свою очередь «создает» кардиналов: эти назначения не только питают папскую казну, но и имеют политическое значение. Кардиналами становятся посол Англии, швейцарец Шиннер и Матиас Ланг, епископ Гуркский, правая рука императора. Без поддержки Генриха VIII, швейцарских кантонов и Максимилиана «сборище» Людовика XII может превратиться в фарс, и его организаторов просто поднимут на смех.
Требование к папе явиться 1 сентября 1511 года в Пизу вывешено во всех христианских церквях и даже на стенах церкви в Римини, что в двух шагах от дворца, в котором укрылся Юлий II, потерявший в мае 1510 года Болонью. Тогда подули совсем другие ветры, и под стенами Болоньи появился уже не робкий Шомон д’Амбуаз, но суровый Тривульс вместе с юным и бурлящим энергией капитаном Гастоном де Фуа, племянником короля. Чтобы оправдать свое поражение, герцог Урбинский утверждал, что «город был сдан французам ценою предательства». Он был призван папой в Равенну и собственной рукой среди бела дня прямо на площади убил кардинала Алидози, фаворита Юлия II и правителя Болоньи, которого в этом предательстве обвиняли.
Юлия II снедали гнев, печаль, тревога и лихорадка. Максимилиан, оскорбленный плохим приемом, который был оказан его посланцу, привезшему папе приглашение на мирные переговоры в Мантую, заявил, что не только отправит в Пизу своих епископов, но и постарается уговорить короля Венгрии и польского короля сделать то же самое. Но папа и не думал сдаваться без боя. По возвращении в Рим он сумел взять себя в руки и решил ответить ударом на удар: он сам созовет Вселенский Собор, который — и это известно любому школяру — может созвать только папа. Посмотрим, кто кого низложит. Людовик XII хочет отнять у него тиару? Он сам отнимет корону у короля Франции и отдаст ее королю Англии! А пока Юлий II отлучает от Церкви всех мятежных кардиналов и грозит интердиктом всем городам и государствам, которые так или иначе поддерживают «сборище».
* * *
Флоренция попала в эпицентр событий. Как отказаться от столь легкомысленно данного Людовику XII обещания, чтобы при этом не создалось впечатления, будто ты на стороне его врага? Как сдержать слово и отвести от себя удар?
Макиавелли должен опять отправиться во Францию. Данное ему поручение было похоже на русскую матрешку. Он предложит королю: 1) «надеть на Собор гасильник»; 2) если это невозможно — перенести Собор из Пизы в другое место; 3) если невыполнимо и это, перенести его начало на два или три месяца — «срок, в течение которого могли бы произойти изменения, способные смягчить существующие ныне разногласия», иными словами, на срок, в течение которого желчный старик, может быть, сойдет в могилу. В августе 1511 года дважды во все концы отправлялись курьеры с известием о кончине папы, но на следующий день Юлий II неизменно «воскресал», съедал земляники и выпивал стакан мальвазии. «Кардиналы, узнав, что папа жив, сами чуть не умерли», — писал венецианский посол. Не столь эмоциональные флорентийцы ждали третьего приступа.
Но прежде Никколо следует перехватить по дороге из Генуи в Пизу кардиналов — организаторов Собора (после внезапной смерти Франческо Борджа их оставалось четверо): они ни под каким видом не должны появиться во Флоренции. Их надо уговорить, «умоляя, призывая и заклиная…» — эти слова прекрасно передавали панику, царившую в Совете десяти.
Макиавелли встречается с королем спустя всего десять дней после получения приказа, успев до того объясниться с кардиналами, которых нашел в Борго-Сан-Доннино и от которых не смог добиться ничего, кроме обещания изменить маршрут. В Милане он побеседовал с Гастоном де Фуа, королевским наместником, не раскрывая ему, однако, сути своей миссии, чтобы Людовик XII и его советники узнали об этом первыми.
