из устриц и шампанского, которая, как впоследствии почувствовала Айседора, оказала столь решающее воздействие на ее карьеру. Потом Дункан прятался где-то в городе, поняв, что дома ему находиться небезопасно.
Однако, как мы знаем, Айседоре было уже пять месяцев, когда разорились «Пайонир ленд» и «Лоан-банк», так что материнская диета из устриц и шампанского никак не могла оказать воздействие на судьбу Айседоры еще в утробе матери. Видимо, история с ворвавшейся толпой была полетом фантазии Айседоры. Правда, в то время в Сан-Франциско действительно были волнения. Безработные выступали против китайских иммигрантов, и лидер бастующих Денис Кирки позднее угрожал захватить здание «Пайонир-банка» для возмещения убытков вкладчикам13.
Поиски Дункана в течение всей осени не дали результатов, и вкладчики «Пайонир-банка» даже назначили награду пять тысяч долларов за поимку Дункана и Ле Уорна или «за обнаружение их тел». Но постепенно статьи о них исчезли с газетных полос, вытесненные другими событиями. И только 22 декабря город взбудоражило известие о том, что Дункан и Ле Уорн прячутся в коттедже около Уошервуман-Бэй в Сан-Франциско. Однако, пока об этом доложили майору, ведущему розыск, прошло какое-то время. Майор же только на следующий день поставил в известность шефа полиции, который, в свою очередь, лишь через сутки направил людей для осмотра указанного места. Но к этому моменту обе птички уже упорхнули.
Эти подозрительные отсрочки не прошли незамеченными. Большое жюри, рассматривавшее факт исчезновения обвиняемых, установило, что майор был не только директором «Сейф депозит компани», но и поставлял этой компании сейфы. «Один факт в докладе Большого жюри вызывает изумление, — мрачно замечала «Ивнинг бюллетень», — это отсутствие какого-либо обвинительного акта в адрес лиц, которые покрывали преступников и помогли им скрыться».
Между тем охота за исчезнувшими банкирами продолжалась. В середине февраля 1878 года капитан полиции Лиз, проводя осмотр суденышка под названием «Эллен Дж. Маккиннон», обнаружил множество вещей с бирками «Дж. Ч. Дункан» и чемоданы, предположительно принадлежавшие беглому банкиру. Капитан судна поведал полицейскому, что некий посредник заплатил ему за «двух испанских джентльменов и слугу», которые хотели попасть в Центральную Америку. Естественно, беглецов на борту не нашли, но на этот раз след был свежим.
И наконец 25 февраля, через четыре с половиной месяца бесплодных поисков, страницы газет запестрели заголовками: «Дункан схвачен!» Его нашли в меблированных комнатах на Кирни-стрит, 509. Бывший банкир только что оправился от воспаления легких, а потому был бледен и выглядел очень измученным. В полицейском участке, куда его доставили, он заявил, что до последнего момента надеялся избежать разорения. «Я никого не хотел обманывать. Я никому не передавал никакого имущества. Я надеялся спасти банк и делал для этого все, что было в моих силах. Мой сын вложил в банк 140 тысяч долларов, и все это пропало… Я разрушен финансово, физически и духовно». Через некоторое время после ареста Дункана в Окленде был схвачен и Ле Уорн.
Джозефа Чарльза Дункана судили трижды. Из-за того, видимо, что официальное отношение к нему было весьма двусмысленным, все три суда закончились расколом в рядах присяжных14. В четвертый раз он был оправдан15. Разведясь с Дорой Грей-Дункан, он снова женился и переехал в Лос-Анджелес с намерением снова сделать карьеру. Мать Айседоры осталась с четырьмя детьми на руках, которых она должна была вырастить и по возможности обеспечить.
СБЕЖАВШИЙ ОТЕЦ
1871 — ПРИБЛИЗИТЕЛЬНО 1894
В течение нескольких месяцев после катастрофы Дунканы продолжали жить в своем большом доме на углу улиц Тэйлор и Джири в Сан-Франциско, где родилась Айседора. Потом, в период между крещением Айседоры — 13 октября 1877 года и весной 1878 года, миссис Дункан с детьми переехала в Генри-хаус, именуемый ныне отелем «Портленд». Он расположен на Девятой стрит между Бродвеем и Вашингтон-стрит в Окленде. Их прежний дом в Сан-Франциско предположительно был продан в счет уплаты долгов.
Из Генри-хауса они перебрались на Четвертую стрит, где, согласно городским архивам, проживали в течение 1881 года. Начиная с 1886 года они благополучно перемещались по многим адресам: Сан-Пабло-авеню, 1254, затем Седьмая стрит, 1156, и, наконец, Восьмая стрит, 1365, где они и оставались целых семь лет вплоть до 1894 года. Такие частые переезды свидетельствовали об их бедственном материальном положении.
Миссис Дункан содержала детей и себя, давая уроки игры на фортепьяно. Она уходила чуть свет и возвращалась поздно вечером, ухитряясь еще до работы вязать шапки и варежки на продажу. Несмотря на все эти героические усилия, ей никогда не удавалось угнаться за растущей горой счетов. Частенько ей не хватало денег даже на бакалейщика. Когда Айседоре исполнилось пять лет, миссис Дункан отдала ее в начальную школу, расположенную на Десятой стрит в Окленде. Позже Айседора заметила: «Я думаю, моя мать скрыла мой возраст. Просто ей нужно было место, где она могла бы меня оставлять». Интуитивно девочка ненавидела пропахшую мелом классную комнату с массивными скамейками, на которых она должна была сидеть долгими часами, от чего у нее затекали ноги. Каждый звук, каждый запах, доносившийся через открытое окно, манил ее в веселую, цветущую, шумную жизнь на воле. Ей не доставляло никакого удовольствия зубрить предметы, которые не имели ни малейшего отношения к тому, что она хотела делать в жизни. Кроме того, она сознавала, что гораздо беднее своих одноклассников. Это ее смущало и огорчало. «Я не могу припомнить, чтобы я страдала от бедности дома, где мы воспринимали это как должное, — рассказывала Айседора. — Я страдала от бедности только в школе»1.
Два воспоминания из ее школьной жизни стоят особняком. Первое — рождественский праздник. Одна из форм протеста ее матери против собственного католического воспитания заключалась в том, что она стала убежденной атеисткой. Полная решимости воспитать детей без излишней благочестивости и сентиментальности, она довольно рано открыла им правду про Санта Клауса. В упомянутый праздник учительница раздавала детям пироги и свечи, приговаривая: «Посмотрите, что принес вам Санта Клаус!» Айседора, которой тогда было шесть лет, встала и заявила: «Я не верю вам! Санта Клауса не существует!»
На этот неожиданный выпад учительница ответила: «Свечки только для тех девочек, которые верят в Санта Клауса». «Тогда мне не нужна ваша свечка! — сказала маленькая Айседора, не смутившись. — Мама сказала мне, что она слишком бедна, чтобы быть Санта Клаусом и дарить подарки».
С позором выставленная из школы, Айседора взволнованно описала эту историю матери: «Разве я была не права? Ведь Санта Клауса нет, правда?» Желая успокоить дочь, миссис Дункан строго заметила: «Нет ни Санта Клауса, ни
