была тихой и маленькой, но когда я пела, я оживала, и я посещала достаточно уроков гимнастики, чтобы уметь хорошо двигаться. Когда мне было пять лет, я участвовала в местном танцевальном конкурсе. Мой номер заключался в танце в шляпе и с тростью. Я выиграла. Потом мама стала брать меня с собой на конкурсы по всему региону. На старых фотографиях и видео я одета в самые нелепые вещи. На мюзикле в третьем классе я была одета в мешковатую фиолетовую футболку с огромным фиолетовым бантом на голове, который делал меня похожей на рождественский подарок. Это было совершенно ужасно.
Я пробивалась через конкурсы талантов и выиграла региональный конкурс в Батон-Руж. Вскоре мои родители задумались о более широких возможностях, чем те, которых мы могли достичь, собирая призы в школьных спортзалах. Когда они увидели в газете объявление о наборе в “Новый клуб Микки Мауса”, они предложили нам поехать. Мы ехали восемь часов до Атланты. Там было более двух тысяч детей. Мне нужно было выделиться - особенно после того, как мы узнали, что они ищут только детей старше десяти лет.
Когда директор по кастингу, человек по имени Мэтт Казелла, спросил меня, сколько мне лет, я открыла рот, чтобы сказать: “Восемь”, но потом вспомнила про десятилетний ценз и сказала: “Девять!”. Он скептически посмотрел на меня.
На прослушивании я пела песню “Sweet Georgia Brown”, исполняя при этом танцевальный номер, добавив несколько гимнастических сальто.
Из тысячи кандидатов со всей страны отобрали несколько человек, среди которых была красивая девочка из Калифорнии на несколько лет старше меня по имени Кери Рассел.
Нам с девочкой из Пенсильвании по имени Кристина Агилера сказали, что мы не прошли отбор, но что мы талантливы. Мэтт сказал, что мы могли бы попасть на шоу, когда станем немного старше и опытнее. Он сказал моей маме, что, по его мнению, нам стоит поехать в Нью-Йорк, чтобы работать. Он посоветовал нам обратиться к нравившемуся ему агенту, который помогал молодым артистам начать работу в театре.
Мы не поехали сразу. Вместо этого около шести месяцев я оставалась в Луизиане и пошла работать, чтобы помочь Лекси, - я сидела за столиками в ресторане морепродуктов Granny’s Seafood and Deli.
В ресторане стоял ужасный рыбный запах. Но еда была потрясающей, невероятно вкусной. И он стал новым местом тусовки для всех детей. В старших классах мой брат и все его друзья напивались в задней комнате ресторана. А я в это время на полу в возрасте девяти лет чистила моллюсков и подавала тарелки с едой, при этом танцуя в своих милых маленьких нарядах.
* * *
Моя мама отправила видеозапись с моим участием агенту, которого рекомендовал Мэтт, Нэнси Карсон. На видео я пела “Shine On, Harvest Moon”. Это сработало: она попросила нас приехать в Нью-Йорк и встретиться с ней.
После того как я спела для Нэнси в ее офисе на двадцатом этаже здания в Мидтауне на Манхэттене, мы сели на поезд Amtrak и отправились домой. Я официально подписала контракт с агентством талантов.
* * *
Вскоре после того, как мы вернулись в Луизиану, родилась моя младшая сестра Джейми Линн. Мы с Лорой Линн часами играли с ней в домике, словно она была еще одной нашей куклой.
Через несколько дней после того, как она вернулась домой с ребенком, я готовилась к танцевальному конкурсу, когда моя мама начала вести себя странно. Она вручную зашивала прореху на моем костюме, но во время работы с иголкой и ниткой просто встала и выбросила костюм. Похоже, она не понимала, что делает. Костюм, честно говоря, был куском дерьма, но он был нужен мне для соревнований.
“Мама! Почему ты выбросила мой костюм?” - сказала я.
И тут внезапно появилась кровь. Кровь повсюду.
Что-то не так зашили после родов. Она истекала кровью. Я закричала, зовя отца. “Что с ней?” кричала я. “Что с ней?”
Папа примчался и отвез ее в больницу. Всю дорогу я кричала: “С моей мамой не может быть что-то не так!”
Мне было девять. Увидеть реку крови, вытекающую из твоей матери, было бы травмой для любого, но для ребенка в таком возрасте это было ужасно. Я никогда раньше не видела столько крови.
Когда мы добрались до врача, ее починили в течение, как мне показалось, двух секунд. Никто даже не выглядел настолько обеспокоенным. Видимо, послеродовое кровотечение - не такая уж редкость. Но этот случай запечатлелся в моей памяти.
На занятиях по гимнастике я всегда проверяла, находится ли мама по ту сторону окна и ждет, когда я закончу. Это был рефлекс, то, что я должна была делать, чтобы чувствовать себя в безопасности. Но однажды я, как обычно, выглянула в окно, а ее там не было. Я запаниковала. Она ушла. Она ушла! Может быть, навсегда! Я начала плакать. Я упала на колени. Увидев меня, можно было подумать, что кто-то только что умер.
Моя учительница бросилась ко мне, чтобы утешить. “Милая, она вернется!” - сказала она. “Все в порядке! Она, наверное, просто пошла в Уолмарт!”
Оказалось, что моя мама именно так и поступила: она отправилась в Уолмарт. Но это было нехорошо. Я не могла смириться с ее уходом. Видя, как я расстроилась, когда она вернулась, она больше никогда не отходила от окна во время занятий. И в течение следующих нескольких лет она никогда не отходила от меня.
Я была маленькой девочкой с большими мечтами. Я хотела стать звездой, как Мадонна, Долли Партон или Уитни Хьюстон. Но у меня были и более простые мечты, которые казались еще более труднодостижимыми и слишком амбициозными, чтобы произносить их вслух: Я хочу, чтобы мой папа перестал пить. Я хочу, чтобы моя мама перестала кричать. Я хочу, чтобы все были в порядке.
В моей семье все могло пойти не так в любой момент. Там у меня не было никакой власти. Только во время выступлений я была по-настоящему неуязвима. Стоя в конференц-зале на Манхэттене перед женщиной, которая могла воплотить мои мечты в реальность, я хотя бы что-то могла контролировать.
Когда мне было десять лет, меня пригласили стать участницей конкурса “Звездный поиск”.
На первом шоу я исполнила зажигательную версию песни, которую слышала в исполнении Джуди Гарленд: “I Don’t Care”. Я получила 3,75 звезды. Моя соперница, девушка, которая пела оперу, получила 3,5. Я прошла
