можно пойти на любые жертвы. В Гэгёне проживало много людей, на которых новый правитель не мог полностью положиться, а Ханян можно было заселить верными и надежными сторонниками. Кроме того, большое значение имели соображения мистического характера – считалось, что духи казненных представителей дома Ван и ванских сановников привязаны к местам их последнего обитания, то есть к королевскому дворцу и другим строениям в Гэгёне. В нововыстроенном Ханяне Ли Сонге и члены его семьи могли жить, не опасаясь мести духов. Если у кого-то из читателей упоминание о духах вызвало улыбку, то учтите, что по данным социологических опросов больше половины жителей современной Республики Корея верят в существование духов, а около двадцати процентов утверждают, что сталкивались с духами в нашей просвещенной реальности. Что тогда говорить о людях, живших шестью веками ранее?
С 1405 года правитель и его сановники окончательно перебрались из Гэгёна в Ханян, который в народе называли словом «соуль» [27]. Прошло время и теперь простонародное название стало официальным – Сеул.
Выбор названия для династии означал ее признание лишь фактически, а для полноценного признания дому Ли было нужно получить от своего сюзерена золотую государственную печать и инвеституру [28]. Однако же минское правительство не торопилось с отправкой печати, требуя от вана выплаты огромной дани. Иногда отношения между вассалом и сюзереном обострялись настолько, что в воздухе начинало пахнуть войной, которую Ли Сонге, в свое время, так хотел избежать, но, к счастью, дело решилось миром – Мин удовлетворилась частичной выплатой дани и в 1401 году Ли Банвон, третий ван Чосона, наконец-то получил вожделенную печать.
Широко распространено неверное мнение по поводу китайского сюзеренитета – якобы он был сугубо номинальным, как и дань, которую приходилось выплачивать Корее, но это не так. Да, бывали моменты, когда дань могла не выплачиваться годами, но иногда она была довольно большой. Например, с 1403 по 1410 года Ли Банвон отправил минскому императору более пятнадцати тысяч лошадей и это при том, что коневодство в Чосоне было развито слабо.
Опорой влияния Ли Сонге стали три отборных столичных корпуса, которые условно можно назвать гвардейскими, усиленные личными вооруженными отрядами сыновей вана. Сохранение за сыновьями права на содержание личных войск было большой ошибкой Ли Сонге, который ликвидировал все «домашние армии» крупных феодалов. Однако же своим сыновьям ван доверял и, как оказалось, совершенно напрасно – ведь те могли развязывать гражданские войны не хуже других. Но, как известно, родителям свойственно преувеличивать достоинства своих детей и не замечать их недостатков, такова уж человеческая природа.
Наследником престола Ли Сонге объявил своего самого младшего сына Ли Бансока, рожденного в 1382 году «младшей» женой Синдок-ванху. Такой выбор принято объяснять влиянием, которое Сиднок-ванху имела на мужа, но у Ли Сонге могли иметься и другие соображения. Во-первых, в силу своего возраста, Ли Бансок представлял наименьшую опасность для отца-правителя в плане отъема власти, а, во-вторых, его можно было всесторонне подготовить к правлению. Эта задача была поручена видному конфуцианскому мыслителю Чон Доджону, которому Ли Сонге доверял настолько, что отдал в его руки всю полноту гражданской и военной власти. Кстати говоря, есть мнение, что к выбору в преемники самого младшего из сыновей вана подтолкнул именно Чон Доджон, считавший, что бразды правления должны находиться в руках высших сановников государства, а вану следует играть сугубо символическую роль. Проще говоря – ван правит, но не управляет.
Выбор Ли Бансока наследником сильно задел Ли Банвона, который активно способствовал приходу отца к власти и помогал ему в преобразованиях. Кроме того, Ли Банвон был сторонником авторитарного монархического правления, в котором сановникам отводится роль исполнителей воли правителя, иначе говоря, его представления шли вразрез с представлениями Чон Доджона. Ли Сонге занял в конфликте между пятым сыном и главным министром нейтральную позицию, но, как принято считать, сильнее симпатизировал Чон Доджону, главному «архитектору» своего молодого государства.
В схватке часто побеждает тот, кто бьет первым, лишая противника инициативы. Первый удар нанес Ли Банвон и этот удар оказался сокрушительным – в октябре 1396 года, вскоре после смерти Синдок-ванху, воины Ли Банвона убили Ли Бансока, его сына Ли Вонсуна, другого сына Синдок-ванху Ли Банбона, а также Чон Доджона и многих его сторонников. Среди прочих был убит и Ли Дже, муж дочери Синдок-ванху Кёнсон-онджу [29], а саму Кёнсон-онджу принудили к пострижению в монахини. Таким образом, была вырвана с корнем ветвь рода Ли, берущая начало от Синдок-ванху.
Ли Сонге не смог помешать бойне, после которой Ли Банвон принудил его отречься от престола в пользу старшего из здравствующих сыновей Ли Бангва, вошедшего в историю под именем Чонджон. Однако реальная власть при этом находилась в руках Ли Банвона, продолжившего начатое его отцом строительство нового государства Чосон. Согласно другой версии, Ли Сонге отрекся от престола добровольно, без какого-либо принуждения, поскольку кровавый конфликт между сыновьями вызвал у него отвращение к власти. Эту версию любят использовать авторы исторических романов и сценаристы, а большинство историков придерживаются первой.
Вокруг Ли Сонге очень скоро сформировалась новая чосонская знать, численностью более двух тысяч человек, состав которой был весьма пестрым, начиная с видных ученых-конфунцианцев и заканчивая отличившимися офицерами из личных войск сыновей вана. Многие из новых «светочей государства» были сторонниками Ли Банвона и видели в нем более способного правителя, нежели чем его отец или кто-то из братьев.
Следуя логике, Ли Сонге должен был сделать своим преемником Ли Банвона, у которого никто из братьев, скорее всего, не сумел бы отнять власть. Но вряд ли амбициозный Банвон, возраст которого приближался к тридцати годам, стал бы долго ожидать престола, особенно с учетом имевшегося у него административного и военного опыта. Он бы очень скоро сместил отца… Впрочем, почти из любой сложной ситуации можно найти выход. Ли Сонге мог бы уступить престол Ли Банвону и «уйти в отставку» с титулом тайшан-хуана, или, в корейском варианте – сан-хвана [30]. При этом он мог остаться ближайшим советником своего сына и в политическом плане, такой тандем был бы весьма эффективным и несокрушимым. Но в нашем единственном сценарии нет места рассуждениям, догадкам и слову «если», ведь он написан лучшим в мире автором по имени История, и именно ему мы и следуем.
ГЛАВА 2
Ли Бангва – декоративный правитель
Выдвинув идею, согласно которой младший брат не должен править вперед старшего, Ли Банвон был вынужден передать престол Ли Бангва, но всем было ясно, что тот лишь временно замещает своего
