Эту отзывчивость русских сердец не могли не почувствовать все иностранные артисты, приезжавшие к нам с гастролями. Потрясенные оказанным им приемом, они по возвращении на родину рассказывали об удивительной московской (и не только) публике. Среди этих иностранных гостей был и итальянский эстрадный певец Клаудио Вилла, чьи выступления прошли с огромным успехом. Вернувшись в Италию, он много рассказывал о нашей стране, о Москве, о ее интенсивной культурной жизни своему другу Марио Дель Монако, признанному тогда лучшим тенором мира. Эти певцы — эстрадный и оперный — дружили.
Клаудио Вилла так рекомендовал Марио Дель Монако съездить в эту, как казалось многим на Западе, «загадочную» страну, так расхваливал московскую публику, что Дель Монако заинтересовался возможностью выступить в Москве. Друзья знаменитого певца тоже поддерживали его в этом стремлении. Немалое влияние на Марио Дель Монако, чтобы он принял предложение выступить в Большом театре, оказывала его жена Рина. Он рискнул.
Они выехали из Италии поездом, так как Марио не любил летать на самолетах. Когда они пересекли нашу тогдашнюю границу в районе Бреста, их поразил вид из окна: перед ними потянулись обширные и не столь плотно, как в Европе, заселенные пространства. Марио спросил Рину: «Куда ты меня везешь?» Особенно удручающее впечатление на него произвели плохо одетые женщины, которые работали на железнодорожных путях на укладке шпал. Рина постаралась напомнить мужу, что она во время войны тоже выглядела бедно одетой и вынуждена была выполнять тяжелую работу. Откуда было знать знаменитому тенору, что Советский Союз после войны ощущал последствия страшных людских потерь, в основном мужчин, и что еще долгие годы наши женщины вынуждены были соглашаться на любую работу, в том числе и такую тяжелую, чтобы хоть как-то прокормить семьи, поставить на ноги детей?
Да, русские просторы подавили итальянских гостей, но зато Москва их поразила: они увидели большой, светлый город с широкими улицами, полный зелени, оживленный, приветливый. А когда Марио Дель Монако увидел здание Большого театра, осмотрел его огромный, нарядный, блистающий позолотой зал, его гигантскую сцену, на которой ему предстояло выступать, он понял, что это «не фунт изюма», что он в стране высокой музыкальной культуры. Марио сразу «подтянулся» в ожидании встречи с русскими певцами, музыкантами, а потом и с требовательной московской публикой. Он наверняка волновался бы еще больше, если бы знал, какие страсти бушевали в Москве вокруг его предстоящих выступлений в «Кармен» на сцене Большого театра и в «Паяцах» на сцене филиала.
Хотя для волнений ему хватало и первых впечатлений: в театре все ходило ходуном, Марио убедился в этом сам, и его поразило серьезное отношение к его гастролям, их масштаб. Он понял, что от него ждут чего-то необыкновенного.
А Москва действительно ждала какого-то чуда: впервые к нам приехал не просто прекрасный певец из Италии — родины знаменитого «бель канто», представитель по сути дела эталонной певческой культуры, а лучший в мире оперный певец. Большинство знало его лишь по записям, которые тогда только-только стали появляться в Советском Союзе. А каков он на сцене?
Дело в том, что у нас долгое время существовало мнение, что итальянские певцы прекрасно поют, но совершенно не могут создать на сцене полноценного драматического образа — происходит как бы костюмированный концерт и только. В нашем, русском оперном театре традиционно и режиссеры, и дирижеры требовали от певцов и убедительной актерской игры. Поэтому все, кто разными правдами и неправдами стремился попасть на выступления Марио Дель Монако, ждали от него ответа и на этот вопрос: а каков артист этот всемирно признанный тенор? И он ответил на него, да так, что зал «зашелся» от восторга. Но это будет уже на спектаклях, а пока…
А пока руководство Большого театра решало, кто будет партнером Дель Монако в двух намеченных операх. В «Кармен» должны были петь П. Г. Лисициан (Эскамильо), И. И. Масленникова (Микаэла), а на роль Кармен была назначена я. Именно назначена. Я потому это подчеркиваю, что после гастролей Марио Дель Монако мне пришлось слышать самые невероятные, по большей части злобные, легенды о том, как я стала партнершей итальянской знаменитости. Ладно, если бы судачили театральные кумушки, но однажды ко мне обратился с вопросом профессор Московской консерватории, которому, видимо, тоже не давал спокойно спать мой успех: «Как это вам удалось спеть с Дель Монако?» — «Почему же удалось? (Слово-то какое употребил!) Я ничего не решала в этом выборе». — «Но вы же пели». Как могла, объяснила ему, но он, кажется, не очень поверил: почему-то многие думали, что во всей этой истории что-то не так, что я была назначена, как говорят, «по блату». Впрочем, каждый думает в меру своей испорченности, занимается саморазоблачением… Хотя резонанс от необычайного успеха спектаклей в Большом театре был настолько огромным, что все это не могло не обрасти легендами.
На самом же деле, как это обычно и бывает в жизни, все гораздо проще. Я уже писала, что длительное время была единственной исполнительницей Кармен в Большом театре. За несколько месяцев до приезда Дель Монако в театр вернулась после длительного декретного отпуска одна из прежних исполнительниц партии Кармен и стала «входить в форму». Очевидно, это происходило не сразу, так как на одном из спектаклей она выступила не совсем удачно: как говорят музыканты, «киксанула» на высокой ноте. Руководство театра, но особенно А. Ш. Мелик-Пашаев, который дирижировал тогда «Кармен», решили не рисковать, хотя эта певица была опытней меня и пришла в труппу раньше, чем я. Ее неудачное выступление произошло буквально накануне приезда Дель Монако, поэтому у дирижера не было из кого выбирать — только Архипова.
Когда итальянский гость, который вел себя очень просто и не выдвигал никаких условий, попросил только одно — «поставить в спектакль хорошую партнершу», Александр Шамильевич подошел ко мне и сказал: «Теперь ваша очередь петь в «Кармен». Я-то понимала всю его «дипломатию» — у него не было другого выхода, чтобы не оказаться, случись что-нибудь подобное в спектакле еще раз, в неприятном положении, да еще в присутствии такого знаменитого артиста. Так я была поставлена перед фактом.
Меня вызвали к руководству театра и после соответствующих моменту разговоров прямо-таки приказали: «Ты должна быть в день спектакля здорова и в форме». И вот первая сценическая репетиция, которая проходила в пятом репетиционном зале (спевку проводили в Бетховенском зале театра). Помню, в тот жаркий июньский день я отправляла сына Андрея на отдых в пионерский лагерь Большого театра «Поленово». Автобусы с детьми отъезжали от мастерских театра, расположенных на улице Москвина (теперь это Петровский переулок), что совсем не рядом с театром. Я торопилась, чтобы не опоздать, и пришла в зал в том, во что оделась с самого утра: в обычном ситцевом платье, в простых босоножках. Я же не знала, как надо (и надо ли) было одеваться для подобных случаев — в шелковом ли, в каком другом платье: у меня еще не было опыта общения с мировыми «звездами». А кроме того, я не знала, какого роста Дель Монако, видела только на афише, что он красив. И потом, я шла не на прием, а на работу и оделась так, как одевались все вокруг (мы тогда жили небогато): скромно, без всяких высоких каблуков. Да и нарядов-то у меня особенно не было.
