Ознакомительная версия.
Александр Жиркевич
Многоуважаемая Екатерина Константиновна! Только что получил Ваше письмо и Варвары Ивановны. Меня тронуло то, что Вы не забыли меня и так мило напомнили своей весточкой о днях моего счастливого пребывания в Карльсберге, когда я вполне отдыхал и телом, и душою. Правда, уже и теперь занятия отняли у меня ясность духа и мысли; но все же сил еще довольно, хватит, и этим я обязан и Карльсбергскому благодатному воздуху и вниманию Вашей семьи!.. Если бы не моя болезнь, такая непрошеная и неожиданная, я мог бы сказать, что жизнь в Карльсберге мелькнула безоблачно… Я, конечно, и не думал обидеться Вашей приписке, тем более что <4 слова нрзб>. В ней Вы невольно оказались сами поэтом, в чем я Вас подозревал, хотя Вы тщательно скрываете и свои хорошие стороны и недостатки! Ваше прелестное описание восхода солнца тронуло меня, как поэта, до глубины души, и если минута вдохновенья найдет, то я, может быть, и пришлю Вам перевод на стихи Вашей поэтической прозы. Теперь я понимаю, отчего Вас так трогает все прекрасное, и больше всего поэзия, этот дар Неба, данный человеку, чтобы в часы невзгод и сомнений отрешаться на миг от земного в мир чистых идеалов, где вечный свет, вечная правда, вечный Бог! Не знаю, что было бы со мной, если бы не минуты творчества и не способность уноситься на несколько минут в день туда от сутолоки!.. Как прекрасно охарактеризовал поэзию Жуковский: «Поэзия есть Бог в святых мечтах Земли!..»
Надо же кого или что-нибудь любить в жизни!.. Любите поэзию, и в награду за эту любовь она Вам даст такие минуты наслажденья, какие ни люди, ни блага земные дать не могут! Поэзию оттого еще стоит любить, что и религия, и Евангелие – та же чистая поэзия, та же вечная область идеалов, тот же неотразимый призыв от преходящего к вечному, неизмеримому, доступному только вере! Скажу Вам откровенно, что ежели я не утратил веры, то обязан опять-таки поэзии, не позволявшей житейской грязи засосать меня в свои тиски!.. <…> Но, простите мои фантазии: рука расходилась, а сердце диктует и диктует!!. Как важно в жизни уметь сказать вовремя: «довольно!» Итак, довольно на сегодня! (Помните Тургеневский эскиз на эту тему?!) Прошу Вас передать мой поклон Варваре Ивановне и Андрею Константиновичу. Писать Варваре Ивановне буду немного погодя, пусть простит меня за это, а рисунок домика, какой он есть, умоляю, выслать в холодный, неприютный Питер: мне дороги воспоминанья, связанные с рисунком, а не его детали. Закончу письмо вопросом: согласны ли Вы с моей параллелью – религии и поэзии или нет? Кстати, что теперь читаете и когда собираетесь ехать в Вильну? Хочу писать Екатерине Антоновне Плотниковой, я уехал с нею <не> простившись. От Клеопатры Александровны получил письмо, как будто и веселое. Но по себе знаю, что не всегда содержание писем бывает отражением всей души. На бумаге всего не передать, что высказал бы на словах. Не забывайте же меня, бедного поэта, которого жизнь пригвоздила к скучным книгам!..
Преданный и уважающий Вас Ал. Жиркевич
С. Петербург, <12> Окт. 1887
Многоуважаемая Екатерина Константиновна! Отвечаю на Ваше письмо довольно скоро; но ответил бы еще скорее, если бы не масса литературной работы и новых литературных знакомств, отнимающих у меня много времени.
Очень рад, что пребывание Ваше в Риге было для Вас приятно, и благодарю, что, вернувшись из приятного путешествия, не забыли меня, столь далекого теперь от Вильны и ее интересов!!. Прилагаю некоторые последние стихотворения, более оконченные, и желал бы знать Ваше мнение, мнение беспристрастного судьи – читателя, а здешним собратам-поэтам я не верю.
Из новых поэтов, с которыми я познакомился, назову знаменитого Фофанова, который теперь обращает своим талантом общее внимание, и вполне заслуженное. Вчера я провел у него вечер в обществе нескольких юных поэтов и своим стихотворением «глыбой», Вам известным, произвел фурор. В эту субботу Фофанов будет у меня. Это – личность замечательная, как человек и как поэт, и им занят теперь весь литературный Петербург, а мне очень приятно, что с первых же шагов мы с ним сошлись. Не знаю, буду ли в этом году что-либо печатать, так как нет времени работать усидчиво, а выпускать в свет неоконченные вещи не стоит! Но меня уговаривают сильно отдать что-либо напечатать, и вот теперь я колеблюсь, не зная, слушать ли себя или тех, с которыми приходится встречаться.
От Марк я получил любезное приглашение на свадьбу их дочери и, конечно, поблагодарил за внимание письмом. Меня тронуло, что и в этой семье я не забыт!! Какова была свадьба и что за личность г. Скачков?
На днях был у Саши Лунского. Он говорит, что Володя строит церковь на кладбище; разве в ней принято венчаться? Подозревали мы с ним, что Володя и тут прихвастнул, так что Вы напрасно его похвалили!..
Ожидаю с нетерпением начала картинных выставок, где всегда много прекрасных вещей. Были на «Фаусте» с знаменитым Фигнером в роли самого Фауста, недели две тому назад, и действительно восхищался его голосом и приличными манерами на сцене.
О себе ничего сообщить не могу, кроме того что живу в мире идеалов, форм и звуков, куда неприятным диссонансом врываются вопросы дня, неинтересная работа и разные житейские сюрпризы. Но все это – неотвратимо, а потому и примиряешься с обстановкой!!. Надеюсь, что время от времени дадите о себе весточку хоть парой слов; а пока желаю Вам всего хорошего, а главное беречь себя и не простуживать горло. Неизменно преданный Вам
Александр Жиркевич
Многоуважаемая Екатерина Константиновна!
С большим удовольствием посылаю Вам стихи, посвященные мною Тимановой, хотя мне почему-то кажется, что Вам они не понравятся. Но прочтите их и скажите свое мнение?! Я теперь погружен в литературу и приобрел много новых литературных знакомств, кроме знакомств с разными художниками. Между прочим, знаменитый художник Сверчков посвятил мне одну картину не масляными красками, а пером, где изображена тройка, в ответ на мое стихотворение, где я аллегорически изобразил его несущимся на русской тройке к Храму Славы. Жаль, что стихотворение слишком велико, а времени у меня мало, а то я бы Вам его прислал, так как оно теперь здесь в ходу, и недавно у Сверчкова был ужин, где присутствовали Зичи, Каразин и другие художники; Каразин прочел мое стихотворение с энтузиазмом и при последних словах все чокнулись за здоровье «русского художника», которого я и изобразил в стихах. Вероятно, скоро появятся мои произведения в «Живописном Обозрении» и в «Наблюдателе», тогда сообщу Вам. Недавно я получил мой первый гонорар и употребил его на доброе дело, чтобы память о первом заработке на поприще словесности осталась подольше в душе. Но довольно о своей жизни, где я теперь мало принадлежу себе и живу целыми днями.
Ознакомительная версия.
