Ознакомительная версия.
Время неумолимо идет вперед. Я регулярно получаю поощрения за добросовестный труд и участие во всевозможных воспитательных мероприятиях. Мне приходит мысль попытаться перевестись на улучшенные условия содержания. Осужденный, переведенный в такие условия, продолжает жить в том же бараке, но получает большее количество свиданий и передач, может потратить больше денег в тюремном магазине. Подобные вопросы в колонии решает комиссия, регулярно собирающаяся в штабе. Здесь решают серьезные вопросы. Достоин ты УДО или нет — тоже определит комиссия. Начальник колонии — ее председатель. Ее члены — начальники воспитательного, оперативного и режимного отделов, а также начальники отрядов.
Меня вызывают в штаб, где я жду своей очереди. Я, в отличие от других осужденных, совсем не волнуюсь — мне это, в общем-то, и не очень надо. Свиданий мне хватает, больше четырех раз в году жена ездить не может, с посылками и передачами я тоже решаю вопрос, выменивая право на посылки на сигареты у других заключенных. Волнуются осужденные, ожидающие решения об УДО. Будет ли дан тебе зеленый свет на УДО, поддержит ли колония твое ходатайство — решится здесь и сейчас. Зачитываются характеристики, учитываются поощрения. Во всех колониях требуют стандартный набор документов, включая справку с будущего места работы (!). Как человек, отсидевший лет шесть за убийство, может, находясь в колонии, устроиться на работу? Что за маразм?! Но маразм этот цветет буйным цветом и культивируется. Руководство колоний с маниакальной настойчивостью требует с осужденных подобные справки, заранее зная, что они будут фиктивными. Не придет в голову руководству ФСИН самим способствовать трудоустройству своих подопечных, ну да, видно, у них более важные задачи…
Наступает моя очередь, и я предстаю пред очами людей в погонах. В члены комиссии каким-то образом затесался мой старый знакомый — начальник третьего отряда майор Кузьмичев.
«Разнорабочий? — разочарованно спрашивает он, теребя в руках мое личное дело. И добавляет с издевкой: — И что, Переверзин, это весь ваш потенциал?»
«Это весь ваш потенциал! — не сдержавшись, брякаю я. — Будь я осужден за убийство или изнасилование какое, давно бы работал в библиотеке или школе!»
В тот день комиссию я не прохожу — в просьбе мне отказывают…
* * *
Служить надо закону, а не начальству, как принято в России. Если бы каждый делал то, что должен делать, то жизнь стала бы значительно лучше.
Глава 43
Великое переселение
У нас часто так бывает — есть закон писанный на бумаге. А жизнь идет своим чередом мимо этого закона. Но вот грянет гром или начальник сменится, и все сразу встает на свои места. Пока не будет особых инструкций и указаний вышестоящего начальства, закон так и останется бумажным…
Не буду отходить далеко от темы и обсуждать Конституцию России — она у нас замечательная.
Возьмем, например, Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации, статья 80 которого гласит: «Лица, впервые осужденные к лишению свободы, должны содержаться отдельно от осужденных, ранее отбывавших лишение свободы». Надо сказать, гласит она об этом достаточно давно. Гласит и гласит. Кто у нас обращает внимание на то, что писано? В России много чего провозглашается, но не соблюдается. Найдется тысяча придворных толкователей норм и законов, которые почитают между строк и в угоду хозяевам назовут яйцо помидором, а кофейную чашку утюгом.
Начальник ФСИН Ю. Калинин на этот пункт внимания не обращал, был занят более важными делами. При нем в Челябинской области во время приема этапа погибло четверо заключенных. Они якобы, только сойдя с поезда, напали на сотрудников колонии, за что и были жестоко избиты. В соответствии с официальной версией сотрудники колонии правомерно применили необходимые меры самообороны, но были виноваты лишь в том, что вовремя не оказали медицинскую помощь ими же избитым заключенным. История попала в газеты, и Калинину пришлось покинуть свой пост, сменить сферу деятельности и… стать членом Совета Федерации. Сейчас судьба опять ему улыбнулась. Заслуженный человек, награжденный правительственными орденами и медалями, он возглавил кадровую службу компании «Роснефть»… Когда во ФСИН вместо Калинина пришел ныне уже уволенный Реймер, он, видимо, подумал-подумал и надумал: а почему бы ему не соблюсти провозглашенную ранее норму? И пошло дело — вернее, поехало. Началось великое переселение. Понеслись столыпинские вагоны и автозаки по России, перевозя осужденных из одной колонии в другую. Впервые осужденные люди — налево, а не впервые, то есть второходы — направо.
* * *
Мне очень хотелось бы, чтобы однажды произошло нечто подобное с нашей заМЕЧТАтельной Конституцией. Пришел бы новый начальник, ну или на худой конец старый опомнился бы, прочитал, например, статью 2 Конституции, которая гласит: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства». И начнет вдруг с этого момента Конституция неукоснительно соблюдаться, и неожиданно станут у нас все равны перед законом, и не будет более равных среди прочих равных, и станет наконец-то Россия действительно цивилизованным демократическим государством…
* * *
Был дан приказ и установлены сроки на переселение осужденных. Мы долго жили в подвешенном состоянии, пока в УФСИН Владимирской области решали, какие колонии оставить для первоходов, а куда отправить второходов. Я уже практически начал паковать свои баулы, как с облегчением узнал, что в ФБУ ИК-6 в поселке Мелехово будут отбывать свои срока впервые осужденные. Второходам предназначались колонии в поселках Пакино и Вязники той же Владимирской области. Момент для зэков очень волнительный. Как я уже упоминал, уклад жизни в колониях определяется не законом, а степенью самодурства ее руководства. По слухам, в Вязниках, где присутствовали элементы самоуправления, зэкам жилось неплохо. А поселок Пакино у осужденных пользовался самой дурной славой. Именно сюда отправляли на перековку самых строптивых зэков. Позже в личных делах появлялись фотографии улыбающихся уже бывших блатных с метлами в руках или с порезанными венами и разрезанными животами. Говорят, в этом районе самая высокая раскрываемость преступлений в России — сто десять процентов. В одном и том же преступлении могут сознаться сразу несколько незнакомых друг другу человек, ибо система выбивания показаний отлажена и работает бесперебойно.
Начали составляться списки на этапирование. По вторникам развозят в Вязники, а по четвергам — в Пакино. Многие занервничали. Когда тебя срывают с насиженного места, это само по себе неприятно, а тем более в местах лишения свободы — тут любое перемещение способно обернуться катастрофой. Более-менее налаженная жизнь в колонии может рухнуть в один миг. Особенно это актуально для некоторых осужденных. Я вижу дневального третьего отряда Славу, несущегося сломя голову в штаб. Его включили в списки этапируемых в Вязники, что для него смерти подобно. Он сам, по собственной инициативе гадил и доносил на своих сотоварищей начальнику отряда. Бывало, увидит Слава, что кто-нибудь приляжет на шконочку после тяжелого трудового дня — тут же летит в кабинет к начальнику отряда на доклад. Майор Кузьмичев пулей выскакивает из своего кабинетика и мчится на место преступления. Так они и работали на пару, выискивая и вылавливая нарушителей… Зачем Слава это делал? Что им двигало в тот момент, когда он закладывал других зэков? Чувство собственной значимости и исключительности? Осужденный за изнасилование и убийство, член секции дисциплины и правопорядка, дневальный Слава знал, что, попади он в колонию в Вязники, где жизнь не так сильно контролируется администрацией, у него возникнут проблемы. Осужденные спросят с него за такое поведение и жестко накажут. Слава валялся в ногах у оперативников и умолял их не отправлять его в Вязники. Его увезут в колонию строгого режима в Пакино, где он найдет себя. Таким образом система формирует доверенные кадры. Такой осужденный сделает все, что угодно администрации, подпишет любую бумагу, даст любые нужные показания.
Многие мои сотоварищи по колонии готовятся к переезду. Валера Герасимов, Винни, добродушный увалень, в упор расстрелявший троих, прижимает к груди котенка Яшку и, осыпая его поцелуями, что-то ему шепчет. До меня доносятся его слова: «Ну как же ты, маленький, будешь здесь без меня?»
Увозят моего верного друга Андрея Зуева. Он приходит прощаться и говорит мне: «Хороший ты мужик, Вова. Спасибо тебе за все»…
Ознакомительная версия.
