инструктором туристической колонной, как сейчас практикуется и на Маттерхорне, является апогеем путешествия в Непал. С недавних пор перспектива гуськом взойти на Эверест также стала привлекать «альпинистов выходного дня». И там и тут толпятся желающие покорить вершину, и там и тут речь вроде бы идет о престиже, но на самом деле перед нами взлет и падение современного горного туризма.
С первовосхождения на Маттерхорн, совершенного в 1865 году, начался закат эры завоевательного альпинизма. В соревновании двух связок – одна поднималась по гребню Лион со стороны Италии, другая – по гребню Хернли со стороны Швейцарии, «победу» одержала четверка англичан вместе с тремя проводниками. Четыре человека сорвались и разбились насмерть, поднимаясь по северной стене. И стали первыми из более чем пятисот жертв в последующие сто пятьдесят лет. Несмотря на это, к горе выстраиваются все более длинные очереди. Потому что оказавшись на вершине, можно называть себя «покорителем Маттерхорна». Точно так же именуют себя «покорителями Эвереста» те, кто добрался до высочайшей вершины.
В том же 1865 году почти сразу удалось восхождение на Монблан по восточной стене Бренва, по очень сложному маршруту с юга. Таким образом, не только вершина, но и сложный маршрут подъема стали целью. Через сто десять лет, в 1975 году, британцы – снова они! – смогли совершить первопрохождение юго-западной стены Эвереста и подняться на вершину. Это произошло через двадцать два года после первого восхождения Хиллари и Тенцинга. Все это неотъемлемая, исконная составляющая альпинизма: противостояние с горой в духовном и физическом плане.
Все то, что последовало потом, – обработанные склоны, перильные веревки и бивачные домики на Маттерхорне, подготовленный маршрут из базового лагеря к вершине Эвереста – относится исключительно к туристической инфраструктуре, равно как интернет и спутниковая связь. Таким образом, красоту горы делают доступной многим, включая всех тех, кто самостоятельно не отважился бы сделать и шагу по ледопаду Кхумбу.
Разумеется, туристам можно ходить по горам и подниматься хоть до вершины Эвереста. Моя задача здесь лишь в том, чтобы объяснить, что такое альпинизм и какое отношение он имеет к псевдоавантюрным восхождениям в жанре «легкое приключение», и что такое «альпинистское искусство» на открытых и закрытых скалодромах. Последнее относится к спорту – имеет четкие показатели и требования к безопасности, а также шанс когда-нибудь быть представленным на Олимпиаде. А очереди на Эвересте – это туристическая индустрия, прикрывающаяся историями об альпинистах-первопроходцах, чтобы предлагаемые «восхождения на Крышу мира в составе организованной группы» хорошо продавались, а от желающих не было отбоя.
РАЙНХОЛЬД МЕССНЕР, КАТМАНДУ
Осень 2017
Сейчас главная проблема заключается в том, что туристические компании заманивают клиентов, обещая им то, что не в состоянии обеспечить. Речь не о гидах, за которыми всегда остается последнее слово, и не о стопроцентной гарантии успеха или о бесперебойном снабжении кислородом вплоть до вершины. Речь о настоящем чувстве единения с «чистой горой», этого они предложить не смогут. Альпинизмом называется самостоятельный подъем нескольких человек, полагающихся на свои силы и шаг за шагом исследующих гору, а также обеспечивающих обработку маршрута, но только для того, чтобы носильщики могли доставить необходимые грузы в нижние лагеря. Риск надо стараться сводить к минимуму, а вот сила и командный дух, напротив, должны быть велики.
Если же на вершину поднимаются сотнями, как сейчас на Манаслу, и на горе путь к вершине проложен заранее, это массовый туризм. И если турист взошел на вершину, это не значит, что ему довелось испытать что-то по-настоящему. Как раз наоборот: стоять на вершинном хребте, ожидая, пока рассосется пробка из людей, – это самая большая глупость, которую только можно представить. Если я и решаю обработать маршрут, то всегда только сам либо с товарищами. Никогда ни один из трудолюбивых шерпов не делал это за нас. Тут нельзя не отметить, что сегодня шерпы известны как великолепные альпинисты и опытные организаторы. Без них ничего бы не получилось на склонах восьмитысячников, и именно они готовят эти склоны к многочисленным любительским восхождениям. Сегодня на горе к услугам туристов спутниковые телефоны, стельки с подогревом, точный прогноз погоды, спасательный вертолет, способный долететь едва ли не на восемь километров, и допинговые препараты… И вся эта эверест-индустрия строится исключительно по законам маркетинга.
Клиентам предлагается полный комфорт, и это действительно так: приятное времяпрепровождение, лучшие вина, трансфер на вертолете на ужин в одну из близлежащих деревень или в Катманду, кино, интернет, сауна… Неудивительно, что при наличии такого пакета всевозможных услуг туристы начинают беситься с жиру.
Команда шерпов обрабатывает маршрут и устанавливает высотные лагеря, только когда путь к вершине готов, клиенты начинают подниматься, это стало нормой, обыденностью. Люди предпочитают паразитировать на труде, который стоит шерпам колоссальных усилий и нередко заканчивается смертью от изнеможения. Это паразитирование удивляет даже больше, чем готовность платить колоссальные деньги за то немногое, что едва ли можно назвать удовольствием. Стоимость восхождения доходит до ста тысяч долларов с носа. Это чтобы постоять в очереди на вершину, подняться на нее колонной и, если все складывается удачно, так же организованно спуститься. Чтобы пару минут побыть на высочайшей точке мира!
Неважно, в какую копеечку это влетает, какие кучи мусора остаются на горе, скольким помощникам приходится рисковать жизнью, зато у коллекционера вершин появляется новая галочка в списке его достижений. Воистину дорогое достижение.
Спускаясь в 1980 году с вершины Эвереста после одиночного восхождения, я чувствовал себя переродившимся. И хотя был совершенно вымотан, душа моя оставалась там, наверху, и для меня больше ничего, ровным счетом ничего не существовало.
РАЙНХОЛЬД МЕССНЕР, КАТМАНДУ
6 мая 2018
Когда сорок лет назад мы шли на Эверест, все мое внимание было сосредоточено на финальном этапе восхождения. Эмоции, которые я испытывал тогда, давно стерлись, оказались вытеснены другими переживаниями, имеющими большую важность. В изданной по итогам восхождения книге, материалом для которой послужили аудиозаписи – я наговаривал на диктофон вплоть до самой вершины, дневниковые записи и фотографии, с помощью которых документировал происходящее, описано, каково это – подниматься на Эверест без маски. Для истории. Прочие бытовые детали восхождения можно было смело забыть. Равно как и то, что удалось зафиксировать – застывшую реальность на снимках и эмоции. Нет необходимости держать в голове события, впечатления и сведения во всех подробностях.
Когда сейчас я думаю о тех месяцах на Эвересте, сразу вспоминаются долгие часы на Южном седле: снежная буря, рвущаяся ткань палатки, страх. Ночь после штурма вершины – снежная слепота, боль в глазах, и снова страх из-за того, что можем не вернуться. Также в памяти остались невероятные усилия, которые приходилось предпринимать, чтобы сдвинуться с места на
