В 1930 году Конгресс США провел Закон о тарифе Смута-Холи, который поднял тарифы на кубинский сахар до двух центов за фунт, что в сущности отрезало дорогу кубинским производителям. В сочетании с общемировым падением цен на сахар это привело к катастрофическим результатам для кубинской экономики. Президент Мачадо в отчаянных поисков нового источника налоговых доходов во второй раз за три года нацелился на кошельки Бакарди. Его Билль о чрезвычайном экономическом положении вводил множество новых налогов — в том числе налог на продажу и экспорт рома. К этому времени Мачадо уже выделил существенную долю бюджета на армию и полицию, а общественные фонды целиком уходили на взятки. Энрике Шуг был в ярости.
Однако мексиканские инвестиции дали компании возможность задействовать новые рычаги в администрации Мачадо. Шуг публично предупредил, что если будут введены новые налоги, Бакарди готовы полностью перевести свое производство с Кубы за границу. Если бы Бакарди покинули остров, две тысячи рабочих-кубинцев остались бы безработными, поэтому подобные угрозы были не пустым звуком, и в начале 1931 года кубинская Палата представителей отклонила законопроект о налогах на ром. Бакарди победили администрацию Мачадо, однако Энрике Шуг получил очередное подтверждение того, как важно, чтобы его компания стала независимой от кубинского правительства.
Новый завод по производству рома открылся в Мехико в мае 1931 года, а его руководителем стал Пепе Бакарди, бывший муж Марты Дюран. Пепе не хватало опыта и образования, чтобы добиться успеха в делах, однако он упросил своего дядю Энрике разрешить ему стать первым Бакарди, который возглавит производство рома за пределами Кубы. Энрике Шуг, как и Педро Лай Ломбард, главный управляющий компании «Бакарди», в 1931 году приехал в Мехико на церемонию торжественного запуска нового завода. Пепе Бакарди по торжественному случаю нарядился в белый льняной костюм и белые туфли и поигрывал остромодной тросточкой. Большие круглые очки и широкая улыбка сделали из него на собственном празднике веселого клоуна.
* * *
Президент Херардо Мачадо оказался тираном и убийцей и ставил вне закона любые политические партии, которые не мог контролировать, а самых решительных оппонентов безжалостно уничтожал. Казалось, правительство Соединенных Штатов смотрит на это сквозь пальцы, довольное тем, что Мачадо, по его собственным словам, предпочитал «наитеснейшее сотрудничество» с Вашингтоном. Подобную ошибку Соединенные Штаты допускали и раньше — и допустят еще много раз: они переоценили выгоды от того, что в Гаване правит их верный союзник, и недооценили затраты, необходимые на поддержку правительства, которое блокирует политическое развитие страны. В то самое время, когда Мачадо отдавал приказы устранить активистов профсоюзного движения и вождей студенческого сопротивления, президент Кэлвин Кулидж в очередной раз заверил его, что Соединенные Штаты не будут против, если он проигнорирует кубинскую конституцию и останется у власти дольше положенного срока.
К 1931 году — три года спустя после того, как Мачадо по закону должен был оставить президентский пост — Куба очутилась на пороге следующей революции. Назрел новый конфликт между поколениями: молодые кубинские активисты, родившиеся после войны за независимость 1895–1898 годов, полагали, что многие ветераны войны, занимавшие посты в правительстве, предали дело революции, поскольку разграбили государственные ресурсы и приучили общество к коррупции. Эти молодые кубинцы заставили вспомнить имена Хосе Марти и Антонио Масео и считали себя подлинными наследниками изначального революционного движения, о котором на Кубе давно забыли.
Они стремились свергнуть режим Мачадо, а вместо него организовать демократическое правительство, целью которого стали бы социальные и экономические реформы, вдохновившие в свое время борьбу за независимость Кубы.
Среди тех, кто был вовлечен в это движение, был и Хосе Бош по прозвищу «Пепин», приятель Пепе Бакарди, который в 1922 году женился на дочери Энрике Шуга Энрикете. Бош служил управляющим на сахарном заводе своего отца в пик сахарного бума и еще молодым человеком скопил приличное состояние, а когда он женился на Энрикете, то стал работать в Национальном Городском Банке Гаваны. У них с Энрикетой было два маленьких сына — Хорхе и Карлос — и благополучная жизнь представителей высшего общества, однако Бош страстно ненавидел режим Мачадо. Когда Бош услышал, что его друг Карлос Эвия планирует принять участие в вооруженном восстании против правительства в августе 1931 года, то согласился помочь ему.
План состоял в том, чтобы Эвия и его соратник по имени Эмилио Лоран вместе с отрядом добровольцев высадился на северо-восточном побережье Кубы и возглавил нападение на ближайший городок Гибару. Задачей Боша было обеспечить финансирование. Бош был маленького роста и в тридцать три года уже начал лысеть — так что был гораздо больше похож на банкира, чем на революционера. У него не было никакого военного опыта, он ничего не знал о вооруженных боях, однако был твердо стоящим на ногах молодым бизнесменом и славился тем, что в банковских делах был предусмотрителен, несговорчив и недоверчив. Рискуя собственной жизнью и благополучием жены и детей, Бош помог найти судно для вылазки и посодействовал в приобретении оружия и боеприпасов.
Восстание потерпело полный крах. Хотя мятежникам удалось захватить в Гибаре полицейский участок, телефонную станцию и зал городских собраний, к ним не примкнули ни горожане, ни местные войсковые подразделения, и вскоре все стихло.
Мачадо направил в Гибару отряд особого назначения, перекрыл гавань, чтобы мятежники не смогли уйти морем, и бомбардировал город с воздуха. Многих мятежников поймали и перебили. Жизнь Пепина Боша оказалась в опасности, и он с женой Энрикетой и двумя сыновьями бежал в Соединенные Штаты.
Для семьи Бакарди в Сантьяго события в Гибаре стали первой из череды бед. В феврале 1932 года в Сантьяго произошло мощное землетрясение — такого не видели с 1852 года. Было разрушено или серьезно пострадало более половины зданий в городе, в том числе и пивоварня «Атуэй», принадлежавшая Бакарди, их административные помещения и склад рома. Прошло всего четыре месяца, и Факундито Бакарди, холостяк и светский лев, сын Факундо Бакарди Моро, был тяжело ранен в результате загадочного несчастного случая. Он зашел в клуб «Сан-Карлос», любимое питейное заведение Бакарди в Сантьяго, и развлекался там с друзьями, когда к нему подошел полицейский и попросил денег в долг, предложив в залог табельный револьвер. Когда Факундито попытался отодвинуть револьвер в сторону в знак отказа, то случайно уронил его на пол, револьвер выстрелил, и пуля попала Факундито в живот. Факундито боролся за жизнь в течение шести дней в сантьягской больнице — и умер. В мае 1933 года семью потрясла еще одна трагедия — Пепе Бакарди заболел в Мексике пневмонией, и болезнь быстро одолела его. Шестеро молодых людей из одного поколения Бакарди умерли молодыми[10], так что пошли разговоры о том, что на семью наслали проклятие.
