В этих обстоятельствах я должен заявить, что он подпадает под четкие определения статьи 12 Устава: «Трибунал имеет право предпринимать судебное разбирательство против любого лица, обвиняемого в преступлениях, которые описаны статьей 6 этого Устава, в отсутствие этого лица, если оно не обнаружено».
Дэвид Максвелл-Файф предложил, чтобы Бормана судили в его отсутствие. Полковник Покровский от советской делегации согласился с его мнением. После перерыва Джефри Лоуренс объявил, что Бормана будут судить в его отсутствие и что для его защиты будет назначен адвокат.
Трудная миссия защиты была возложена на компетентного немецкого адвоката, доктора Фридриха Бергольда, который считал, что суд в отсутствие его клиента является правонарушением. По мнению доктора Бергольда, это была «совершенно новая процедура в правовой истории всех времен». Позднее он заметил: «В Нюрнберге у нас есть изречение, которое пришло к нам из Средних веков и которое гласит: «Нюрнбергцы никогда не повесят человека, которого не держат в руках».
Суд начался в 10.03 утра 20 ноября 1945 года. Двести пятьдесят репортеров, представлявших газеты со всего мира, сидели в пресс-центре зала суда. Справа от них, позади продолговатого стола, стоявшего на возвышении, сидели судьи от Франции, Великобритании, Соединенных Штатов и Советского Союза. Они были одеты в черные судейские мантии, за исключением советского судьи и его заместителя, которые носили военную форму. Имелись места для обвинителей, защитников, переводчиков, стенографистов, фотографов, кинооператоров и сэра Джефри Лоуренса. Для удобства фотографов и кинооператоров зал заседания освещали двадцать два мощных прожектора.
Напротив судей располагались подсудимые, сидевшие на двух длинных деревянных скамьях, позади которых стояли восемь американских солдат, вооруженных пистолетами и полицейскими дубинками. Наблюдая за подсудимыми из пресс-центра, Уильям Ширер сказал, что они выглядели «жалкими маленькими людьми».
Первый день судебного заседания был целиком посвящен зачитыванию обвинения, которое делилось на четыре основные части. Двадцать пять тысяч слов обвинения были затем подытожены главным обвинителем от США Робертом Джексоном: «1-й пункт обвинительного заключения касается коллективного плана или сговора с целью захвата власти, установления тоталитарного режима, подготовки и ведения агрессивной войны. 2-й пункт содержит обвинение в развязывании агрессивной войны. Третий пункт относится к нарушению законов войны, и 4-й пункт включает обвинения в преступлениях против человечности, репрессиях и геноциде».
Не все из двадцати четырех человек, включенных с самого начала в список обвиняемых, присутствовали при зачитывании текста обвинения. Престарелого и дряхлого Густава Круппа фон Болена унд Гальбаха обвиняли как представителя германской военной промышленности. Но обвинение против Круппа было аннулировано, после того как международная медицинская комиссия обнаружила, что он был не способен «по психическому состоянию следить за судебным процессом». Глава Трудового фронта Роберт Лей повесился 25 октября в тюремной камере. Обергруппенфюрер (генерал-полковник) СС Эрнст Кальтенбруннер, чье Главное управление имперской безопасности контролировало гестапо и большинство разведывательных и полицейских учреждений в Третьем рейхе, перенес кровоизлияние в мозг и не мог присутствовать на открытии судебного заседания. Позднее, однако, Кальтенбруннер появился.
На скамье подсудимых было зарезервировано место для Бормана, но оно оставалось незанятым. Тем не менее суд продолжался. Продолжались усилия с целью найти бывшего секретаря фюрера или доказательства того, что он жив. В декабре американские агенты обнаружили Артура Аксмана и личного помощника Бормана штандартенфюрера СС Вильгельма Цандера.
Цандера нашли в Айденбахе, маленькой деревушке близ Пассау на границе с Австрией. Документы, которые он вынес из имперской канцелярии, хранились в чемодане в Тегернзе. Цандер сообщил агентам, что разочаровался в нацизме. Однако он не мог пролить свет на местоположение Бормана, настаивая на том, что больше ничего не видел и не слышал о своем шефе после ухода из имперской канцелярии.
Аксман, последний руководитель гитлерюгенда, был задержан в Баварских Альпах. Он рассказал, что после взрыва танка видел Бормана живым в воронке от снаряда, сопровождал его до станции Лертер, а затем увидел его труп на железнодорожном мосту. Таким образом, Аксман был единственным свидетелем, который утверждал, что видел мертвое тело Бормана в Берлине, от этого утверждения он никогда не отказывался.
«Верить Аксману или нет — вопрос личного выбора, — писал Тревор-Ропер, — поскольку его слова не подтверждены никем другим. В его пользу говорит то, что он настаивал на подлинности своих свидетельств на всех этапах. С другой стороны, если бы Аксман хотел избавить Бормана от дальнейших поисков, то естественной линией его поведения была бы дача фальшивых показаний относительно гибели секретаря фюрера».
16 января 1946 года Борман еще отсутствовал. В этот день против него как отдельного обвиняемого возбудил дело один из помощников главы группы обвинения от Соединенных Штатов Томаса Дж. Додда, лейтенант Томас Ф. Ламберт-младщий.
Лейтенанту Ламберту потребовалось немало труда для доказательства того, что Борман являлся уникальным творцом и исполнителем преступлений. Его роль как секретаря фюрера и ближайшего доверенного лица не подкреплялась документами. Кто мог сказать, с точным правовым обоснованием, о том, что решалось во время долгих приватных разговоров между двоими людьми? Один был мертв, другой пропал без вести. Лейтенант Ламберт обосновывал обвинение следующими словами:
«С разрешения Трибунала напомню, что каждому школьнику известно, каким злодеем был Гитлер. Мы подчеркиваем в данном случае то, что без таких руководителей, как Борман, Гитлер не смог бы захватить и укрепить тотальную власть над Германией, но был бы обречен остаться в одиночестве со своей дикостью.
Борман был в действительности злым гением люцифера Гитлера. Хотя Борман, возможно, избежит судебного разбирательства в этом Трибунале, где его место на скамье подсудимых пустует, все же он не сможет избежать ответственности за свои противозаконные деяния…»
Пустовало ли место Бормана потому, что его не было в живых и его зарыли в безвестной могиле? Или потому, что он находился в бегах? Один из ответов пришел в первую неделю февраля. Радио из Монтевидео, Уругвай, передало, что Борман скрывается в провинции Мисьонес на севере Аргентины.
