в то время поселилась ее семья и где в наши дни ежегодно проводится Скрябинский фестиваль. В мэрии Больяско хранится акт о рождении Ариадны, а в церкви — запись о ее крещении.
Всю жизнь Ариадна любила повторять: «Я родилась в Италии!»
В те же годы на итальянской Ривьере отдыхала семья профессора филологии Московского университета Ивана Владимировича Цветаева [284], и его тринадцатилетняя дочь Марина [285], слушая Скрябина, твердо решила стать музыкантом. Ариадну она видела потом не один раз и восторгалась ее точеной красотой, а Ариадне и в голову не приходило, что много лет спустя она сама будет восторгаться божественными стихами Марины.
Не знала тогда Ариадна и того, что через тридцать лет снова попадет уже с Кнутом в эту спускающуюся с горного склона до самого моря деревушку Больяско, где много лет назад молодой Скрябин задумал знаменитую «Поэму экстаза».
По словам дружившего со Скрябиным дирижера Сергея Кусевицкого [286], знавшего Ариадну с детства, «она была настоящим бесенком, которого все боялись. Она была очень маленькой, но, когда врывалась как вихрь в комнату, все замирали. Она никого не боялась. Мама и папа сердились, но не знали, что с ней делать» [287].
«Ариадна, возможно, рано почувствовала, что за свое место под солнцем надо бороться», — считает Ева. Ведь она родилась в трудное для Скрябиных время: Скрябин еще не был знаменитостью, и семья была стеснена в средствах.
«Планы Татьяны Федоровны, мечтавшей об улучшении материального положения, были, конечно, фантастичны. Она наметила, например, суммы гонораров, которые, по ее мнению, Скрябин должен был требовать за свои (незаконченные!) новые произведения — по 300 рублей за каждую фортепианную пьесу, по 400 — за небольшую оркестровую и 3 тысяч рублей за „Поэму экстаза“» [288], — пишет Игорь Бэлза.
Для маленькой Ариадны Европа была домом. За Италией последовала Швейцария, потом — Франция, потом — Бельгия. И вдруг непохожая на них Россия, Москва, где у Ариадны появились младший брат Юлиан и сестра Марина и там же 14 (27) апреля 1915 года от общего заражения крови умер отец.
«Когда уже начиналась агония, — пишет Бэлза, — кто-то протянул Александру Николаевичу лист бумаги, якобы для того, чтобы он успел записать свои предсмертные мысли. В действительности то было (…) прошение на высочайшее имя о том, чтобы Татьяне Федоровне и ее детям разрешено было носить фамилию Скрябина» [289].
Так Ариадна стала Ариадной Скрябиной лишь в 1915 году.
После революции Татьяна Федоровна с детьми уехала из Москвы в Киев, надеясь найти там относительный покой, безопасность и возможность продолжать занятия в консерватории для одиннадцатилетнего Юлиана: его первые этюды поразили знатоков сходством с произведениями Скрябина. Но летом 1919 года Юлиан утонул в Днепре (после чего у Ариадны на всю жизнь осталась боязнь воды, в которую она не входила глубже, чем по колено), и Скрябины вернулись в холодную и голодную Москву. Там в 1922 году умерла от тифа мать Ариадны. В том же году бабушка Мария Петровна отвезла младшую сестру Ариадны Марину к своим родственникам Шлецерам в Брюссель, а сама с Ариадной уехала в Париж, где к тому времени уже обосновался Ариаднин дядя Борис Шлецер [290].
Французский был для Ариадны вторым родным языком, на нем она говорила с гувернантками и с бабушкой. А на русском Ариадна говорила с матерью, когда та еще была жива. И свои первые стихи Ариадна написала по-русски. При дядином содействии в 1924 году в Париже вышел сборник ее стихов (поэтому в некоторых биографических справках рядом с ее фамилией стояло «поэтесса»). Об этих стихах дочь Ариадны от первого брака Мириам Корнман сказала семьдесят лет спустя: «Она их ненавидела, сожалела, что опубликовала, и была категорически против того, чтобы кто-нибудь когда-нибудь их прочел» [291].
Но мы их все же прочли в надежде, что Ариадна нас простила бы.
Моим дыханьем мир мой жив.
Какой в душе воскресший снова
Нежданный радостный порыв!
Живу, блаженства нет иного.
Два следующих стихотворения любопытны тем, что в них можно усмотреть отголоски интереса к еврейству, проявившегося у Ариадны Скрябиной еще в детстве.
……………………………
И не смутит меня паденье с пьедестала
Познавшую, что ты, как древняя Валгалла [292],
Погибнешь, мой возлюбленный Сион.
Второе стихотворение, посвященное дяде Боре Шлецеру, начинается строчкой:
И не кляняся Иерусалимом…
Был в сборнике и посвященный все тому же дяде Боре сценический набросок «Иисус Навин» [293], предварявшийся эпиграфом из Паскаля [294]: «Les Juifs étaient accoutumés aux grands et éclatants miracles» [295].
«К концу сборничка была еще „пристегнута“ то ли небольшая поэма, то ли драматическая сцена о Иисусе Навине, „что — применяя державинские слова — солнца бег остановлял“. Мне казалось, что для Ариадны этот библейский рассказ воплощал какой-то эпизод из ее собственной биографии или, может быть, его символика просто пришлась ей особенно по вкусу. Не надо ухмыляться — „остановить солнце“ было в каком-то смысле в ее „стиле“, в ее характере, чувствовалось, что ей хочется совершить что-то из ряда вон выходящее» [296], — вспоминает Александр Бахрах.
А Ева помнит рассказ Ариадны о том, как она в детстве ходила с нянькой в церковь и там слышала, что Авраам, Исаак и Иаков были «предками». Но чьими? Ей казалось странным, что, с одной стороны, люди почитают этих предков, а с другой — ругают и бьют евреев с такими же именами. Как же так? Такой замечательный народ, с которым связаны все молитвы, — да что там, сам Иисус — еврей! — как же с таким народом можно так ужасно обходиться? Она не знала тогда ответа и поэтому толковала как могла: христианство — это часть еврейской религии, которая только для тех, кому надо все объяснять. А вся еврейская религия — для тех, кому ничего объяснять не надо.
«Думаю, если бы Ариадна приехала в Эрец-Исраэлъ, то потребовала бы, чтобы там был царь, как царь Давид. Вот тогда она успокоилась бы», — говорит Ева.
Неудивительно, что все три мужа Ариадны были евреями. Даниэль Лазарюс [297], Рене Межан [298] и Довид Кнут. И все они были людьми искусства: Лазарюс — талантливый музыкант, ставший со временем художественным руководителем Парижской оперы, Межан — писатель и Кнут — поэт.
Первый раз Ариадна вышла замуж очень рано, в 1924 году, когда ей
