музыкой ограничивались механическими упражнениями. По-настоящему я начал заниматься лишь в возрасте около 13 лет, главным образом после того, как влюбился в сонаты Моцарта. Пытаясь хоть в какой-то мере передать художественное содержание и неповторимое изящество, я почувствовал необходимость совершенствовать технику – именно так, а не путём систематических упражнений я добился в этом успеха. Вообще я уверен, что любовь – лучший учитель, чем чувство долга, во всяком случае в отношении меня это справедливо».
Свое восхищение игрой будущего нобелевского лауреата выразил и его школьный товарищ Ганс Билан: «Однажды мы встретились с Эйнштейном в шумном зале школьной столовой, где собирались играть сонаты Моцарта. Когда его скрипка запела, мне показалось, что расступаются стены зала, – я впервые услышал подлинного Моцарта, постиг всю эллинскую красоту и простоту его музыки – то шаловливой и грациозной, то могучей и возвышенной. «Это божественно, надо повторить!» – воскликнул Эйнштейн. Какая это была пламенная игра! Я не узнавал его; так вот каков этот гениальный насмешник, жестоко высмеявший стольких людей! Он не мог быть иным, то была одна из тех сложных натур, которые умеют скрывать под колючей оболочкой исполненное нежности царство своей интенсивной эмоциональной жизни. Тогда, так же как и сейчас, он испытывал просто органическую потребность исполнять песни Шумана: «Орешник», «Лотос» – всех названий мне уже не припомнить. Этой музыкой наслаждался и Гейне, его излюбленный поэт. Часто бывало, что едва отзвучит последний аккорд, а Эйнштейн своей остроумной шуткой уже возвращает нас с неба на землю, намеренно нарушая очарование».
Об отношении Эйнштейна к музыке в школьные годы рассказывает и его биограф Карл Зелиг: «На своей скрипке Эйнштейн исполнял «Арию» и «Чакону» Баха, сочинения Генделя и Моцарта и даже предпринимал отважные вылазки в царство виртуозности и пытался играть «Дьявольские трели» Тартини. На открытом концерте в церкви Эйнштейн по предложению регента Редельсбергера исполнял партию первой скрипки в «Арии» Баха, предложенной регентом для нескольких инструментов. Теплый тон скрипки Эйнштейна и безупречная ритмичность его игры привели в восторг исполнителя партии второй скрипки Ганса Вольвенда. По субботам Эйнштейн часто отправлялся с Вольвендом в дом его родителей и исполнял вместе с матерью товарища, обладавшей хорошим голосом, песни Шуберта и Шумана или произведения камерной музыки. В ту пору и позднее Эйнштейн особенно любил итальянских и немецких композиторов доклассического периода, Иоганна Себастьяна Баха и Моцарта; прозрачность, изящество и гармоничность их произведений неизменно наполняли счастьем его душу. Гендель, а также Бетховен, творения которого дышат бурной страстью, были ему менее близки. К числу любимейших произведений Эйнштейна относилась соната Баха для двух скрипок и рояля. Он навсегда остался горячим поклонником Баха и много лет спустя ответил следующим образом на вопрос анкеты, проводившейся одной популярной немецкой газетой: «Что я могу сказать о творчестве Баха? Слушать, играть, любить, почитать и – помалкивать!»
Когда Альберт стал студентом Цюрихского Федерального высшего политехнического училища, заниматься музыкой он не перестал. Наоборот, он с еще большим усердием стал оттачивать свое мастерство.
Учительница Сюзанна Марквальдер, у которой Эйнштейн жил на квартире и столовался, отмечала: «По вечерам нередко устраивались импровизированные концерты, в которых Эйнштейн блистал своим искусством скрипача. Охотнее всего он играл Моцарта, а я аккомпанировала ему, как умела… Эйнштейн играл на скрипке не только в нашем доме, где он однажды, на радость жильцам, запел сладким итальянским тенором импровизированную серенаду, но и у профессора Штерна, в доме которого был частым и желанным гостем. Там у него однажды завязалась оживленная беседа с другим физиком, который задорно пытался атаковать теоретические высказывания своего собеседника. Эйнштейн, однако, не дал вывести себя из равновесия и по окончании обеда предложил своему коллеге, указывая на скрипку, которую принёс с собой: «Давайте перейдем теперь в музыкальную комнату. Там мы сможем играть то, что вам так хотелось – произведения Генделя».
С увлечением Эйнштейна музыкой связаны некоторые забавные эпизоды. Об одном из них пишет фрейлейн Марквальдер: «Однажды летом – Эйнштейн только собирался достать свою скрипку и закрыть балконную дверь – из соседнего дома вдруг донеслись звуки фортепианной сонаты Моцарта. «Кто эта пианистка? – спросил он. – Вы знаете её?». Я сказала ему, что это, кажется, учительница музыки, которая живет в мансарде. Поспешно сунув под мышку скрипку, он ринулся на улицу без воротничка и галстука. Я закричала: «Нельзя же идти в таком виде!». Но он не услышал или не захотел слышать. Через несколько секунд захлопнулась садовая калитка, и вскоре мы услыхали, как к звукам фортепиано присоединилось пение скрипки. Вернувшись, Эйнштейн воскликнул с восхищением: «Да это же прелестная барышня! Я буду часто играть с ней». Позже познакомились с пианисткой и мы. Это была уже немолодая фрейлейн Вегелин; спустя несколько часов, она явилась к нам в черном шелковом платье и робко спросила, кто этот странный молодой человек. Мы успокоили её, сказав, что он безобидный студент. Она нам рассказала, как сильно испугало её появление незнакомого юноши, который ворвался к ней в комнату с криком: «Играйте, играйте дальше!»…
Но, помимо игры на скрипке, Эйнштейн увлекался и фантазиями на рояле: «Такая импровизация столь же необходима для меня, как и работа. И то и другое позволяет достичь независимости от окружающих». Уезжая из дома, он всегда испытывал тоску по клавишам. Уже в 70-летнем возрасте Эйнштейн писал Марквальдер из Принстона: «Скрипку я совсем забросил, зато импровизирую, хотя и весьма неумело, на рояле».
Писать о музыке в жизни выдающегося ученого можно было бы долго. Ведь он с ней был связан постоянно: с детства и до последнего вдоха. «В старости Эйнштейн редко выходил из дому. Время от времени он играл на рояле произведения Баха, Вивальди и Моцарта. Свою любимую скрипку, которая предназначалась в наследство его внуку Бернарду, изучавшему физику, Эйнштейн из-за нездоровья доставал лишь в редких случаях. В 1948 году он случайно встретил на улице пианистку и её брата-скрипача, приехавших в Принстон из Парижа. Эйнштейн спросил музыканта, играет ли он концерт для двух скрипок Баха. Получив утвердительный ответ, Эйнштейн пообещал прийти к ним вечером. Он принес свою скрипку и до полуночи играл с приезжими. В таких случаях он не считался со временем».
А свое 75-летие ученый, чтобы избежать назойливости окружающих, встречал дома: он лакомился пирогом и слушал записи произведений старинных мастеров на долгоиграющих пластинках, которые вместе с проигрывателем подарили ему коллеги по Институту высших исследований.
В заключение же этого рассказа, видимо, правильно будет сказать, что жизнь и творческая деятельность Альберта Эйнштейна – это яркий пример взаимосвязи и взаимопроникновения науки и
