Помимо противоречий внутри группировки, у Пирата были серьезные разногласия и с конкурирующими «фирмами» в городе. К тому времени они росли как грибы после дождя. Каждый норовил ухватить свой лакомый кусок или же забрать его у других, таких же, как он сам. Так, в городе задушили удавкой и сбросили в пруд с бетонным кубиком на ногах воровского положенца Савелия. Постарались отмороженные из новых гангстеров, которые сперва убивали, а потом думали. И то, что за Савелия перестреляли с полдюжины человек, положение не изменило. Ростов стал пользоваться славой беспредельного края. На смену воровским понятиям приходили законы джунглей. Кто только теперь не стриг купоны, не наводил свои порядки в городе! Спортсмены сколачивали свои банды, уличная шпана, еще вчера бившая друг другу физиономии, чтобы чужие не ходили по их улицам, подалась в рэкет… Не отставали от них и бывшие военные, сотрудники МВД, «афганцы». Эти с самого начала поставили себя круто, так что к ним лезть боялись все, даже самые отмороженные. Частные охранные структуры тоже все больше стали напоминать бандформирования. А что уж говорить о национальных общинах – дагестанских, азербайджанских, чеченских… Всем хотелось урвать свой кусочек пирога, и желательно побольше. На то он был и беспредел, чтобы не вспоминать о правилах и традициях. «Крыши», «кидки», финансовые аферы, дележ кредитов, уличный рэкет, а кроме того, привычные кражи и разбои, торговля наркотиками и оружием – чем только не занимался в то время преступный мир в Ростове. Жизнь кипела, как лава в просыпающемся вулкане.
В то время в городе главным заправилой беспредела был один приезжий авторитет по имени Тенгиз. Двухметровый звероподобный кавказец, он не поднялся высоко в иерархии воровской общины и промышлял в прошлом преимущественно разбоями, а то и заказными убийствами. В один прекрасный момент Тенгиз решительно плюнул на традиции и решил жить по своим понятиям. А понятия у него были погаными. Он попросту подминал под себя конкурентов, не считаясь ни с чьими интересами. Не давал людям работать, влезал на чужие территории, отказывался соблюдать правила бандитского общежития. Еще когда был жив Платон, Тенгизу приглянулась центральная площадь с тремя гостиницами. После убийства законника Тенгиз решил захватить ее, но там уже обосновался Пират. Начались стычки между группировками. Больше всего в ней доставалось проституткам и сутенерам, которые приносили Пирату основную прибыль. Их били, пытали, над ними издевались. Подрезали и нескольких бойцов из группировки Пирата, но все было бесполезно. Тенгиз и Пират не хотели уступать друг другу. Конец противостоянию положила тогда милиция – точнее, третье отделение во главе с ее начальником. «На площадь больше никому не лезть, точка теперь будет под нашим контролем!», – заявили стражи порядка. Не понявших, о чем шла речь, быстро спровадили на нары. Остальные добровольно отошли в сторону. Пирата тоже тогда забрали. Но продержали всего одну ночь. С ним говорил сам начальник отделения.
– Есть, браток, мафия чеченская. Есть заводская. Есть воровская, – объяснял майор Пирату. – Но это все щенки. Самая главная мафия – наша, ментовская! И не дай бог тебе это проверить на своей шкуре.
Обалдевший, с трудом верящий своим ушам Пират проверять на своей шкуре эти заверения не стал. С точки пришлось съехать. Правда, уже через год справедливость все же восторжествовала – РУОП отправил на нары майора с его командой. Но уже через два дня точку заняли казанцы. Между тем противостояние между группировками Пирата и Тенгиза продолжалось. За прошедший год кавказец совсем распоясался, и никто не мог найти на него управу. Он уже внаглую подминал под себя чужие коммерческие предприятия и структуры.
Как правило, бандиты, позарившиеся на какую-то фирму, заявляются туда и узнают, под кем она ходит. Убедившись, что хозяин не водит за нос и действительно платит приличной команде, братва отходит в сторону, не мешая коллегам по ремеслу делать деньги. Нахально лезть на чужие территории было не принято даже в краю беспредела. Однако Тенгиз просто приходил и говорил – будете платить только мне. А потом следовали выстрелы, взрывы, пытки… Беря очередную фирму под «протекторат», он вел себя не по-джентльменски, а по своим, кавказским правилам. Славяне берут двадцать пять процентов с прибыли и удовлетворяются этим. Кавказцы обычно – пятьдесят и более, при этом постепенно расставляют в конторе своих людей, а потом кукушата выживают хозяев.
Однажды Тенгиз заявился в ходившее под «заводскими» ООО «Европродукт», которое занималось одним из самых выгодных в то время видов бизнеса – поставкой импортных продуктов. Предложил платить. Хозяин отказался. Вечером трое кавказцев затолкали его в «Мерседес», отвезли в лес, долго били, потом закопали по грудь в землю и стали стрелять над головой. Таким образом убедили его платить именно им, а не Пирату.
– А если Пирату не нравится, стрелка на двадцатом километре на выезде из города, – сказал один из кавказцев, отпуская полуживого мужика.
В положенное время Пират со своими парнями подкатил на стрелку. Вскоре появилась вереница машин во главе с роскошным новым «Мерседесом», принадлежавшим Тенгизу. Разговор получился короткий. Кавказцы выскочили из машин, у них было три автомата. Ни слова не говоря, они дали две очереди поверх голов.
– На землю, а то всех здесь положим! – заорал Тенгиз.
Возражать было бесполезно. На такой расклад никто из людей Пирата не надеялся. Дело в том, что на стрелках не принято размахивать оружием. Стрелка – это разговор, это выяснение позиций, расстановка акцентов. Стрельба идет потом, если вопросы не утрясены. Остался стоять только Пират. Он налившимися кровью глазами смотрел на своего противника
– Сейчас вас всех опетушим, козлы! – неожиданно заявил Тенгиз. – Еще раз попадетесь на моем пути – заказывайте себе гробы.
Такие слова, как «опетушим» и «козел», для блатного – страшные оскорбления. Пират, не помня себя, сделал шаг навстречу Тенгизу. Но он был беспомощен – прямо в лицо ему смотрел зрачок автомата. В бессильной ярости Пират выхватил нож и несколько раз полоснул острым лезвием себе по руке.
Буквально на следующий день под крышу Тенгиза ушло еще одно предприятие Пирата. Кавказец совсем распоясался. Но начинать с ним войну Пират пока не решался – не хватало ни авторитета, ни возможностей. Тенгиз без труда мог в течение часа собрать возле себя сотню-другую отморозков…
Выслушав внимательно рассказ Пирата, я сказал только одно слово:
– Разберемся.
Уже через два дня я решил усмирить этого распоясавшегося сына гор. В одном из ресторанов сел за его столик, где беспредельщик расположился с длинноногой крашеной девицей легкого поведения.
