Художник Михаил Ромадин рассказывает об огромной тяге Андрея в начале 1960-х к «новой» живописи, когда выставки западного искусства в Москве были единичны, а в запасниках Третьяковки и Пушкинского музея томились «вредные формалисты» – великие художники ХХ века. Если случалось достать альбом Рене Магрита или Сальвадора Дали, это становилось событием в кругу общих друзей Ромадина и Тарковского. Каждая новая книга тщательно рассматривалась, а затем репродукции поочередно закрывались листом бумаги с отверстием посередине размером в полтора сантиметра. Задача была отгадать художника «по мазку», по детали. Андрея очень увлекала такая игра. Интересы Тарковского в живописи были достаточно широки, однако он все же отдавал предпочтение «классицистам» перед «романтиками», и из XX века выбирал тех художников, которые освежали, а не освежевывали великие традиции Возрождения, – тех же Дали и Магрита, Генри Мура и Джакометти. Влияние художников европейского Средневековья заметно и в фильмах Тарковского, начиная с «Соляриса».
Из воспоминаний Александра Лаврина
Однажды (в 1982 году) Андрей Тарковский позвонил мне и спросил, не нужен ли кому-нибудь из моих знакомых книжников альбом «Дада и дадаисты» на английском языке. Он знал, что я книгочей и книголюб и время от времени достаю его отцу разные редкие книги. Андрею срочно требовались 200 рублей (по тем временам весьма солидные деньги, больше средней месячной зарплаты!), которые он и хотел получить за альбом. Я бы и сам купил это издание, чтобы помочь Андрею, но таких денег у меня, работавшего литературным консультантом журнала «Юность» с месячной зарплатой 80 рублей, не было. Тем не менее я отважно вызвался продать книгу (не имея понятия о ее реальной стоимости). Приехал к Андрею на Мосфильмовскую, забрал альбом и прямым ходом – в букинистический магазин, помещавшийся в здании гостиницы «Метрополь». В магазине книгу оценили в 200 рублей, но на руки (за вычетом комиссионных) предложили только 160.
Я позвонил Андрею, сказал:
– Альбом покупают, но дают 160 рублей.
– Пусть они не дурят, – ответил Андрей, – книга стоит 200. Оказывается, он прекрасно знал конъюнктуру книжного
рынка и, в общем-то, вполне мог бы сам отвезти книгу в букинистический магазин. Но (теперь я это понимаю) хотел получить ее рыночную стоимость полностью. В итоге я просто добавил собственные 40 рублей (в то время – двухнедельный бюджет моей семьи) и отвез всю сумму Андрею.
Этот эпизод, по закону чеховского ружья, выстрелил позднее. Когда в январе 1989-го во Флоренции я рассказал историю с продажей альбома Ларисе, она вспомнила, что книгу «Дада и дадаисты» Андрей продал, чтобы выслать 200 рублей ей в Мясное (она с детьми сидела без денег и не могла из-за этого вернуться в Москву). Мой рассказ позволил снять завесу отчуждения, которой Лариса отгораживалась от интервьюеров из Советского Союза.
Время путешествия
Италия. 1981
Возможность работы на Западе Андрей Тарковский получил благодаря фильму «Ностальгия», заказчиком которого выступила Итальянская государственная радиотелевизионная корпорация (телеканал RAI-2). В августе 1981 года директор телеканала Пио де Берти Гамбини прилетел в Москву для возобновления деловых связей с «Совэкспортфильмом» и заключения договора на совместное производство фильма.
Вспоминая о той поездке, сеньор Гамбини рассказал нам и о своей первой встрече с Тарковским.
По приезде, перед входом в гостиницу, я ощутил на себе чей-то пристальный взгляд. Однако там толпилось множество зевак, и я не придал этому взгляду никакого значения. Меня поселили в номере, а затем вместе со встретившими меня представителями «Совэкспортфильма» я отправился ужинать в ресторан. За ужином я несколько раз спрашивал о встрече с Андреем, однако не слышал в ответ ничего вразумительного. Только в конце ужина, когда мы пришли к соглашению, мне сказали, что скоро я смогу увидеться с режиссером. Было уже около полуночи, и я решил, что речь идет о завтрашней утренней встрече. Но оказалось, что Андрей все это время находился рядом – перед гостиницей! Тогда я понял, что именно ему принадлежал запомнившийся мне взгляд. Я немедленно поднялся из-за столика и вышел на улицу. Я увидел Андрея сидящим на скамейке, поскольку он не мог свободно войти в гостиницу, а пригласить его люди из «Совэкспортфильма» не посчитали нужным. Так и состоялось наше знакомство. На упомянутой скамейке мы провели той ночью несколько часов, несмотря на прискорбно слабый итальянский моего собеседника. Именно тогда я ощутил внутреннюю необходимость сделать наш с ним фильм во что бы то ни стало.
Тонино Гуэрра вспоминает, что «Ностальгия» родилась на основе первоначального проекта – запечатленного на кинопленку путешествия Тарковского по Италии:
Когда Андрей приехал, и мы начали обдуманное и подготовленное мною знакомство со страной, то из совместных раздумий родился замысел «Ностальгии», которая тоже есть, по сути, путешествие русского по Италии.
Поискам «натуры» – места съемок будущего фильма – посвящена документальная лента по сценарию Тарковского и Гуэрры «Время путешествия», снятая Донателлой Баливо.
Начав путь из дома Тонино в городке Пеннабилли, расположенного в долине реки Мареккья (провинция Романья), съемочная группа объехала множество мест.
О, эта натура! Невысокие холмы, на склонах которых зеленеют оливковые рощицы. Виноградники. Долины. Поля нежно колышущихся маков. Где-то на горизонте – одинокие островки ферм, словно кусочки рафинада, политые сверху томатным соусом черепицы. Городки у подножия гор, издалека похожие на голливудские декорации к фильму «Спартак». Озера в сердцевине горных хребтов. Почти игрушечные красно-коричневые коттеджи. Дворики с лимонными и апельсиновыми деревьями. Листья пальм, от малейшего ветерка дрожащие, как веер в руках кокетки. Живописные античные руины и развалины средневековых храмов.
Обилие впечатлений было таково, что на четвертый день Тарковский сказал:
– У меня такое ощущение, что мы путешествуем уже две недели…
Он искал свою Италию, красота которой существует не сама по себе, а как часть состояния души, и потому очень редко брал что-то на заметку. «Слишком красиво», – таков был его обычный приговор.
Тарковский не взял в «Ностальгию» фантастически прекрасные пейзажи, дивные шедевры архитектуры, великие произведения искусства. Чего, например, стоит один только каменный мозаичный пол XII века в соборе Лечче! На нем изображено огромное дерево, каждая ветвь которого символизирует одну из культур человечества.
Гуэрра старался изо всех сил, показывая все новые и новые красоты, но Тарковский был неумолим. Он говорил:
