— Юра Гагарин, попрошу к доске. Та-ак, вчера за домашнее задание ты получил пятерку. Сегодня готов к ответу?
— Готов.
— Хорошо. Вот мы сейчас и приступим к новой теме. Объясни-ка нам Юра, почему яблоко с яблони падает?
— Так это просто. Созрело — вот и упало.
— Верно. А почему оно падает не вверх, а вниз? Почему камень, брошенный тобою вверх, тоже падает на землю? Ты задумывался над этим?
— Потому что земля ближе, чем луна.
— Тоже, в общем-то верно. Бери мел, рисуй на доске земной шар, яблоню на нем. И яблоко в стороне изобрази. Да смелей, смелей. Существует, ребята, в физике закон земного притяжения, открытый Ньютоном. Вот мы и попробуем в нем разобраться...
...— Валя Петров!
— Есть!
Лев Михайлович внимательно смотрит на ученика. Петров потупил глаза, одергивает рукава курточки.
— Вот ты, Петров, вчера весь вечер терзал кошку. Скажи нам, зачем ты мучил бедное животное?
— А вам что, мама нажаловалась?
— Мне никто не жаловался. К сожалению, я пока не знаком с твоими родителями... Так зачем ты кошку мучил?
Валентин — щеки у него алеют спелыми помидорами — застенчиво признается:
— Я из нее, Лев Михайлович, электричество добывал. Я ее и погладил-то чуть-чуть, только на задир.
— На задир, говоришь? Интересное слово. Против шерсти, значит. Так? И добыл электричество?
— Ага. Шерсть так и затрещала.
— Вот теперь подумай... все, ребята, подумайте: а если выкупать эту кошку — можно по методу Петрова добыть электричество из ее шерсти?
— Нет!
— Васильев сказал «нет»? Объясни почему. Не знаешь?
Думайте, ребята, пять минут вам на размышления.
Ребята думают, прикидывают так и этак.
Гремит звонок. Лев Михайлович выходит из класса.
Смущенный Валя Петров стоит в окружении ребят.
— Как он про кошку догадался?
— Он все насквозь видит.
— Он на войне из горящего самолета прыгнул, и хоть бы что!
Женя Васильев берет Петрова за локоть.
— Юрка! Гагара! Посмотри на его руки.
Кисти рук у Петрова в разводах царапин, изрисованы вдоль и поперек. Юра смотрит на руки товарища, потом протягивает свои:
— У меня не лучше.
И он грешен: тоже накануне вечером гладил кошку «на задир» — добывал электричество.
Один из уроков Лев Михайлович начал неожиданным вступлением.
— Вот я о чем думаю, ребята,— сказал он.— Вот о чем думаю: а хорошо ли мы с вами знаем авиацию?
Шестиклассники навострили уши: что-то интересное затевает их физик.
— Так как, знаем или нет?
— Знаем!
— Чего ты знаешь? Помолчи, дурной...
— Знали когда-то, да забыли...
— А зачем она нам?!
Лев Михайлович выждал, пока ребята угомонятся, потом спокойно продолжил:
— Так вот, авиацию мы с вами знаем плохо. И потому предлагаю я организовать технический кружок. Будем строить модели настоящих самолетов. Летающие. Это нам и с физикой справиться поможет. Энтузиасты пусть запишутся у старосты во время перемены.
Беспалов повернулся к доске, взял в руки мелок, принялся объяснять довольно сложную задачу. А класс зашелестел бумагой. Сложенные вдвое и вчетверо клочки ее под столами и над столами передавались из рук в руки, плыли к Юре. Он и был старостой класса.
Юрка развертывал бумажки, наскоро читал их, одобрительно кивал головой в ответ на каждую. Кому-то и сам нацарапал несколько записок.
Беспалов подошел к столу, закрыл журнал.
— Урок окончен. Ты что-то хочешь сказать, Гагарин?
— Мы, Лев Михайлович, всем классом записываемся в кружок.
— Отлично.
...Недели через три после этого урока шестой «А» на берегу Гжати проводил испытание первой модели. Построенная из камыша, точная копия боевого истребителя, она была оборудована бензиновым моторчиком и выглядела довольно внушительно.
— Старт! — подал команду Беспалов.
Истребитель взмыл в воздух, круто набрал высоту, пошел через замерзшую реку на другой берег.
— Ура! — закричали ребята. Кто-то подбросил вверх ушанку.
— Ура! Летит!
Истребитель летел. Над скованной толстым льдом Гжатью, над противоположным, крутым и заснеженым, берегом летел. И ребята зачарованно смотрели ему вслед. Летел не тот бумажный голубь, что можно смастерить из бумаги и пустить по классу,— нет. Летел почти настоящий, почти всамделишный самолет.
Юра первым ринулся на лед. Ребята перебежали Гжать, излазили весь крутой берег, проложили тысячи следов в мягком снегу, но модели так и не нашли.
— Не грустите, хлопчики,— утешал расстроенных шестиклассников Лев Михайлович.— Дорог почин. Жаль, времени у нас сейчас маловато. Да и зима, условия не те...
Условия для кружковцев в самом деле неважнецкие были: в школе подолгу задерживаться ребятам не разрешали — экономили керосин; да и при всем желании в холодных-то классах долго не засидишься.
— А мы и летом будем заниматься, если хотите,— продолжал Беспалов.— Построим новые самолеты, еще лучше. Главное, чтобы желание было. Есть желание?
— Есть, есть!
— Теперь не отступимся...
— Добро. Вижу я, ребята, быть вам летчиками...
Юра очень быстро научился самостоятельно делать летающие модели самолетов, заставил ими, к великой радости Бориса, все свободные углы в доме. Борька — он в то время учился в третьем классе — возвращался из школы раньше Юры, брал любую приглянувшуюся модель и убегал с ней на улицу. Сколько, при помощи своих друзей-ровесников, переломал он этих моделей — и сказать трудно.
Юра редко сердился на него. С завидным упорством он или ремонтировал старые, или строил новые модели самолетов. В доме, где плотничий инструмент был особо почитаем, еще острее запахло сосновой стружкой, столярным клеем.
Как-то Беспалов встретил на улице отца.
— Мне нравится увлеченность Юры,— сказал он.— Парню прямой путь — в авиацию.
Отцу польстили слова учителя, и все же он не преминул возразить:
— Так уж и в авиацию. У нас отродясь никто высоко не залетывал. Вот кончит плотничать со мной пойдет. Топор по руке я ему уже приготовил.
— Напрасно вы так спешите. У него же талант.
— В плотницком деле тоже без таланта, на тяп-ляп, не обойтись. А учить дальше его я не осилю.
На этом они и расстались. Однако Беспалов был, как говорится, себе на уме. Очень скоро мы смогли убедиться в этом.
Ю. А. Гагарин. 1961 г.
Почта его была обильной. Июнь 1961 г.
