гитаре, а то непонятно, что получается. Решил – в последний раз я позволю себе записать барабанную партию, больше и пытаться не стану, особенно на профессиональном уровне, когда продукт выходит в тираж. Так, для себя, ещё куда ни шло – нужно же было что-то делать.
Барабанщик у меня всегда был и есть – Дима Журавлёв, но он в Архангельске. Это значит, чтобы его использовать, нужно питание ему здесь обеспечить, проживание, какие-то деньги, наконец. А у меня самого проблемы большие с первым, со вторым, и с третьим, само собой. Вызвать его я никак не мог. Спас положение всего один телефонный разговор, который надолго, и в один момент, перестроивший моё сознание. Я позвонил Вишне, он обрадовался, пригласил меня на обед. Надо сказать, что Лёшка безумно вкусно готовит, почти как и я, но только мне негде практиковаться. Кухня в студии есть, но у меня нет туда права доступа.
В тот день Алексей приготовил свекольный борщ на обжаренной мозговой косточке и нажарил сочных котлет с жареной же картошкой. Заметив мой лёгкий тремор, Вишня полез в загашник и достал початую бутылку какого-то в вещества зеленоватого оттенка:
– Ты будешь Абсент? – спросил Алексей, я кивнул, дескать буду, но на всякий случай поинтересовался: – А что это такое?
Вишня налил крепкий ароматный напиток в стограммовый стаканчик, который я моментально осушил. Ранее мне не приходилось пробовать этот замечательный напиток, я неоднократно встречал в мировой литературе упоминания об Абсенте, как о наркотическом зелье. Может быть этот аспект и внёс некие коррективы в сознание, потому что всё, что происходило на его фоне, приняло судьбоносный характер.
Евгений Губерман
У Алексея небольшая, но неплохо оснащённая домашняя студия: несколько клавишных инструментов, добротный японский ревербератор и два компьютера с полукиловаттным акустическим контролем. Особенно мне понравился Korg Karma – он наполняет сердце чарующими переливами, при нажатии всего одной клавиши. Поскольку я не Рахманинов, да и Вишня не Рихтер, эти прекрасные возможности заморской аппаратуры вполне могли бы заменить даже полное отсутствие исполнительского мастерства.
Вдобавок, у него на винчестерах хранилось много гигобайт коротеньких кусочков барабанных партий, оформленных в виде петель. Можно замкнуть воспроизведение петли в кольцо, и наслаждаться несколькими тактами хорошо исполненной партии ударных инструментов. Долго так невозможно, хотя в наше время по радио можно услышать произведения, созданные на основе всего лишь одной барабанной петли.
Звуки, которые предложил Вишня, были прекрасны. Мало того, они поразили не только меня: до сих пор, если заходит кто в студию, когда я пишусь – удивляются, мол, как удалось записать такие ядерные барабаны. В общем, впервые в жизни я столкнулся с лупами лицом к лицу, и это было неплохо. Лёшка ставил мне один луп за другим, мы отобрали нужные, затем стали составлять из них пирамидки: сначала один, затем второй, потом третий, пауза, и снова первый… получилась болванка минуты на четыре, после чего Лёшка скинул файл на компактный диск.
В студии я довесил туда немного живого железа, стало совсем удивительно хорошо. Это был поворотный момент в моей музыкальной деятельности, потому как больше ничто не держало, и отпала острая необходимость искать вариант поселения Журавлёва в Петербурге.
Нужно отметить, Абсент подействовал очень прогрессивно, немного иначе, чем просто слегка разбавленный спирт, да плюс хороший обед, да ещё прекрасно звучащие барабаны – всё это вносило в жизнь новые положительные вибрации. Сгорая от нетерпения, я быстро залил болванку в уже подготовленную сессию Протулз и обрадовался тому, насколько плавно вошла новая технология в мой устоявшийся мир. Включил гитару.
У меня собственный метод записи гитары: я включаю её в пульт, затем раздаю сигнал на два мощных комбика – басовый и гитарный. Понятно зачем: гитара занимает собой весь спектр мыслимых частот и звучит, как будто стена стоит. Звук я снимал с четырёх-пяти микрофонов и разбрасывал по стереобазе. Один удар по басовой струне, в такой конфигурации, поднимает ветер в помещении.
В тот день я так и просидел с гитарой до самого утра. Понимание, какой должна быть гитара на таких барабанах, пришло не сразу. Сначала я кинулся играть всякие замысловатые рифы на заданный темп – получилось уж больно изрядно. Попробовал риффы попроще – ещё хуже стало – совсем какая-то попса. Уже и барабанов за этой гитарой не стало слышно – нет, так не пойдёт, думаю. Лишь только на следующий день я нашёл единственно верный вариант, что послужило отправной точкой общей концепции альбома. В то же время, только в светлое время суток, студию оккупировал Саня Савельев со своей рок-оперой про Тропилло “Оллипорт” (анаграмма от Тропилло – SR). Там стояла его акустическая гитара Ovation, на которой я сыграл несколько тактов. Прибавление акустического звука в такое месиво, что я устроил, внесло толику прозрачности, получилась такая оттяжка, отдушина. Сегодня музыка играется не столько нотами, сколько сменами состояний. Всегда приятно, когда вещь не льётся одним сплошным массивом, а рубится на части, каждая из которой несёт своё настроение, своё состояние.
Сведя первую вещь, я летел на Охту, к Вишне, как на крыльях. Результат получился настолько неожиданным, что мы даже обнялись от радости! Обоим стало понятно, что в такой технологии нужно и продолжать свои действия. Тем более, Тропилло уже всё услышал; когда я сводил, он зашёл в студию со своим приятелем и спросил:
– Серёга, а что это такое?
Он в глаза меня никогда не хвалил, а тут ему и сказать-то было нечего. Вроде не его барабаны звучат, вроде и не человек играет, а звук такой, что хоть падай. На пересменках все звукооператоры, работавшие в студии, цокали языком:
– Здесь нужен английский текст, – говорили, – потому что музло получилось – фирмА голимая, и русский текст отсечёт возможность продвижения на Запад…
Ох, какой Запад! Тут бы с голоду кони не двинуть. Но ехать до Вишни всего часа два, а там всегда есть, что покушать. К тому же страна у нас огромная – от Прибалтики до Охотского моря и Чукотки, нахрена нам вообще нужен Запад и этот язык! У меня в то время гостила жена с дочкой, и я добавил Машин голос в произведение. Какая-то группа писалась у Ясина (племянник Тропилло – SR), и я попросил варганщика сыграть несколько горловых пассажей, которыми и начал нашу песню № 001. Поехал к Алексею, а тот уже баранинки нажарил, баклажаны, капусточку потушил, рассольник сварил
