поставила перед ним сумку. Он открыл ее и посчитал. Было шестьдесят твердых, блестящих, хорошо начищенных талеров.
Поразительно! Так подумал об этом городской судья Лайриц, затем он сказал: «Моя дорогая фрау Май, я знаю вас. Вы хорошая женщина, и я Вас поддерживаю. Наша акушерка состарилась, нам нужна молодая. Вы поедете в Дрезден и станете акушеркой на эти деньги. Я ручаюсь! Если вы вернетесь с хорошими оценками, мы сразу вас примем на работу. Даю вам слово. Но если у вас будут низкие оценки, мы не сможем вас нанять. А теперь идите домой и скажите своему мужу, чтобы он сразу пришел ко мне, мне нужно с ним поговорить!»
Это произошло. Мать уехала в Дрезден. Она вернулась с первыми оценками, и господин Лайриц сдержал свое слово, ее наняли.
Во время ее отсутствия домом управляли отец и бабушка. Это было трудное время, время страданий для всех нас.
Случилась оспа. Мы, дети, заболели все. Бабушка едва держалась на ногах, как и отец. У одной из сестер больная голова превратилась в деформированную забинтованную шишку. Лоб, уши, глаза, нос, рот и подбородок полностью исчезли. Врачу пришлось искать губы ножом, прорезая бинты, чтобы дать пациентке хотя бы немного молока. Она до сих пор жива, самая счастливая из нас, и никогда больше не болела. Мы все еще можем видеть шрамы, которые доктор оставил на ней, когда искал ее рот.
Когда мама вернулась, это тяжелое время еще не закончилось, но ее пребывание в Дрездене принесло мне огромное счастье.
Благодаря своей напряженной работе и спокойствию, глубокому серьезному характеру, она заслужила благосклонность двух профессоров, Гренцера и Гаазе, и рассказала им обо мне, жалком, слепом и эмоциональном мальчике.
Ей предложили отвезти меня в Дрезден, где ей окажут помощь эти два господина. Это вскоре произошло и завершилось чудесным успехом.
Я научился видеть и вернулся домой, сразу же поправляясь и восстанавливаясь.
Но все это потребовало огромных, великих жертв, разумеется, только ввиду наших бедных обстоятельств.
Мы были вынуждены продать дом ради всех необходимых расходов — и все равно той небольшой суммы, которую мы выручили, едва хватило для покрытия самого минимума. Мы переехали в арендованный дом.
А теперь о человеке, который оказал самое глубокое и наибольшее влияние на мое развитие в психологическом отношении.
В то время как мать нашей матери родилась в Хоэнштайне и поэтому ее называли «бабушкой из Хоэнштайна», мать моего отца происходила из Эрнстталя, и поэтому ее следовало называть «бабушкой из Эрнстталя».
Последняя была очень своеобразным, глубоким, благородным и, я бы даже сказал, загадочным существом. С юности она являлась для меня душевной, волнующей загадкой, о глубине которой я мог только догадываться, но никогда не мог ее разгадать.
Откуда она все это брала?
Очень просто: это была — душа, ничего кроме души, и сегодняшняя психология знает, что это означает.
Она родилась в глубочайшей нужде и выросла в самых глубоких страданиях; поэтому она на всё смотрела с надеждой, всё видела глазами упования, жаждущими искупления. А того, кто способен надеяться и доверять правильному пути, оставив несчастья позади себя, того впереди ждет только солнечный свет и мир Божий.
Она была дочерью бедных людей, потеряла мать в раннем возрасте и должна была содержать отца, который не мог ни стоять, ни лежать, прикованный к старому кожаному креслу на протяжении многих лет до самой смерти. Она ухаживала за ним, проливая бесконечные слезы и принося бесконечные жертвы. Бедность позволяла ей только самое дешевое жилье. Окно ее комнаты показывало только кладбище, не более того. Она знала все могилы и думала только об одном пути для себя и своего отца — из своей скудной каморки — об упокоении в гробу на кладбище.
У нее появился человек, полюбивший ее, добрый и честный с ней, но она отказалась от отношений и совместного будущего с ним.
Она просто хотела принадлежать отцу, оставаясь в полном одиночестве, и молодец согласился с ней. Он ничего не сказал, но ждал и остался верен ей.
Там, на верхнем этаже, стояла старая коробка с еще более старыми книгами. Это были реликвии в кожаном переплете разного содержания, как духовного, так и мирского. Легенда гласит, что когда семья была еще богатой, в ней были священнослужители, ученые и много путешествовавшие джентльмены, о которых эти книги напоминают нам и сегодня.
Отец и дочь умели читать; они оба научились этому самостоятельно. Вечером, после дневной работы и трудов они зажигали маленькую старую лампу, и один из двоих читал вслух. Прочитанное обсуждалось потом в перерывах.
Уже по двадцать раз были прочитаны книги, но всегда все начиналось сначала, потому что всегда появлялись новые мысли, которые казались лучше, прекраснее и правильнее предыдущих.
Самым читаемым стал довольно большой и уже сильно зачитанный том, название которого было:
Хакавати
Истории из Азии, Африки, Турции, Аравии, Персии и Индии, переводы с описанием, объяснением и толкованием, а также подробными пояснениями и иллюстрациями
от
Кристиана Кречманна
Издано в Германии
Напечатано Вильгельмом Кандидусом
A. D: M.D.C.V.
✽ ✽ ✽
В этой книге было множество особенных восточных сказок, которых не было ни в одном другом сборнике сказок.
Бабушка знала все эти сказки наизусть.
Обычно она повторяла слово в слово то же самое, но в некоторых случаях, когда она считала это необходимым, вносила изменения и дополнения, из которых становилось ясно, что она очень хорошо знала дух того, о чем рассказывала и чему позволяла вступить в силу.
Ее любимой сказкой была сказка о Ситаре; позже она стала и моей, потому что она рассматривает географию и этнологию нашей Земли и ее жителей с чисто этической точки зрения.
Но это только для пояснения.
Отец бабушки умер в результате серии кровопусканий. Его уход был таким тяжелым, что и дочь была также близка к смерти, но выжила.
Когда траур закончился, верный любящий Май пришел и забрал ее домой.
Ну, наконец-то они по-настоящему счастливы! Бог благословил это супружество.
Родились двое детей, мой отец и его сестра, которая позже перенесла несчастный случай и пострадала от последствий.
Вы видите, у нас не было недостатка в бедах, или, так сказать, экзаменах. И вы также можете видеть, что я ничего не скрываю. У меня не должно быть намерения описывать уродливое как прекрасное.
Но вскоре после рождения второго ребенка произошло то печальное рождественское событие, о котором я вам уже рассказывал.
Добрый молодой человек ночью упал в глубокий снежный каньон со
