…Не оправдываться хочу я, не жаловаться на незаслуженную кару – нет, я повинен, знаю, но вина здесь не во мне, а вне меня, в вас, в русском еврействе моего поколения, которому до сих пор было (и еще долго будет) чуждо мое искусство – искусство, с которым в душе я появился на свет Божий. Вспомните время и тенденции еврейского интеллигентного общества в русских центрах, к одному из которых принадлежал и я. Вы не правы: я не «вернулся», ибо я не уходил, а всегда был с вами. Только вы меня не видели, не искали. А когда захотели увидеть… вспомните день нашей встречи, вы (это не лично о Вас я думаю, а об интересующемся нашим искусством еврействе) – вы увидали меня. <…>
Я вырос, конечно, в русской обстановке, получил русское воспитание, развивался под влиянием тенденций русских восьмидесятых годов, то есть тенденций ассимиляции, и в долге служения русскому народу. И этому долгу отдал всю свою жизнь – то в качестве обучающего молодое русское поколение художников, то в качестве художника-творца в русском искусстве. И – странная судьба евреев нашего поколения: сейчас нам достается от Бялика, что мы отдали себя не всецело своему обездоленному народу, – а с другой стороны – я часто слышал упреки, что я все же, как еврей, не могу быть чисто русским художником, и т. д.
(Л.О. Пастернак – Х.Н. Бялику, середина февраля 1923 г. //
Пастернак Л.О. Записки об искусстве. Переписка. С. 588–589)* * *
Ты часто говоришь о крови, о семье. Представь себе, это было только авансценой в виденном, только местом наибольшего сосредоточенья всей драмы, в основном очень однородной. Главное мое потрясение – папа, его блеск, его фантастическое владенье формой, его глаз, как почти ни у кого из современников, легкость его мастерства, его способность играючи отхватывать по несколько работ в день и несоответственная малость его признания…
(Б.Л. Пастернак – О.М. Фрейденберг, 30 ноября 1948 г.)* * *
Это отношение к жизни, т. е. удивление перед тем, как я счастлив и какой подарок – существование, у меня от отца: очарованность действительностью и природой была главным нервом его реализма и технического владения формой.
(Б.Л. Пастернак – Ж.Л. Пастернак, 12–16 мая 1958 г.)* * *
Его превосходительству господину ректору
Императорского Московского университета
окончившего курс Одесской 2-й гимназии
Ицхока Исаака Пастернака
Прошение
Желая поступить в число студентов медицинского факультета Московского университета, честь имею покорнейше просить Ваше превосходительство сделать распоряжение о зачислении меня в таковые. При сем прилагаю аттестат зрелости за № 338, метрическое свидетельство, свидетельство о приписке к призывному участку за № 12 070 и увольнительное от мещанского общества свидетельство за № 11 801.
Ицхок Пастернак
Одесса, июля 18 дня 1880 года
(Борис Пастернак и его семейное окружение: официальные документы // Лица: Биографический альманах. Т. 10. М.; СПб., 1993. С. 267)* * *
Свидетельство
От Императорского Московского университета дано сие свидетельство бывшему студенту 1-го курса юридического факультета мещанину Ицхоку Иосифову Пастернаку иудейской веры, родившемуся 20 марта 1862 года, в том, что он по аттестату зрелости Одесской 2-й гимназии принят был в число студентов сего университета в августе месяце 1880 года на 1-й курс медицинского факультета, где слушал лекции в 1880/81 академическом году, переводных испытаний на следующий курс не держал и по прошению перемещен на 1 курс юридического факультета, где слушал лекции в 1881/82 академическом году, переводным испытаниям на следующий курс не подвергался и на основании VIII пункта высочайше утвержденных 8 июня 1869 года правил из ведомства Московского университета уволен. Во время пребывания в университете поведения он был хорошего, ни в чем предосудительном замечен не был. Так как он, Постернак[16], полного курса не окончил, то права, высочайше дарованные студентам, окончившим курс университетского учения, на него не распространяются.
Москва, сентября 2 дня 1882 года
Ректор университета Н.С. Тихонравов
Зам. секретаря по студенческим делам Облеухов
(Борис Пастернак и его семейное окружение: официальные документы // Лица: Биографический альманах. С. 267–268)* * *
Его превосходительству господину ректору
Императорского Московского университета
студента II курса юридического факультета
Ицхока Постернака
Прошение
Не имея средств продолжать своего образования в Московском университете, я подал в Императорский Новороссийский университет мой отпуск с прошением о переводе моих бумаг из Московского в Новороссийский университет. Бумаги были получены лишь чрез месяц. Но полученные бумаги оказались неточными. В них сказано, что я лишь слушал лекции в 1881/82 учебном году и испытаниям не подвергался, а посему и зачислен в студенты первого курса. Между тем я наравне с другими студентами 1-го курса подвергался испытаниям в течение мая месяца текущего года и по всем предметам выдержал, имея в итоге переходной балл 4. На основании этого я, уезжая из Москвы 2 июня, и получил отпускной билет, в котором ясно обозначено арабской цифрой 2-го курса. Находя посланное в Императорский Новороссийский университет обо мне заявление неточным, честь имею покорнейше просить Ваше превосходительство сделать распоряжение о немедленной пересылке в Новороссийский университет разъяснения этой неточности.
Студент Императорского Новороссийского университета
II-го курса юридического факультета
И. Пастернак
Одесса, 19 сентября 1882 года.
(Борис Пастернак и его семейное окружение: официальные документы // Лица: Биографический альманах. С. 268–269)* * *
По окончании гимназии весной 1881 года я решил поступить в Московский университет на медицинский факультет – единственно ради родителей, для успокоения их, что буду, мол, «доктором», а не «красильщиком». В Петербургскую академию меня не тянуло; в Москве же я надеялся, зачислившись в университет, поступить также в Училище живописи, ваяния и зодчества, о котором слышал много хорошего <…>. Как ни старался я угодить родителям, занимаясь на медицинском факультете, я все же вынужден был его бросить и перейти на юридический факультет того же Московского университета; я не в силах был преодолеть своего отвращения к трупам, к сецированию, ко всему характеру анатомического театра и не мог ко всему этому привыкнуть. Но ту часть анатомии, которая нужна художнику, а именно остеологию и миологию, т. е. учение о костях и мышцах, я с большим интересом прошел и даже сдал на «отлично» полугодовой экзамен у строжайшего известного профессора Зернова.
