фамилии [40], семья происходила из Франции, откуда в начале четырнадцатого столетия евреи бежали в Италию от преследований короля Филиппа IV. Многие предки Чезаре были раввинами, а один — Иосеф бен Шмуэль Царфатти, живший в начале шестнадцатого века, — еще и настолько выдающимся врачом, что по особому постановлению венецианского Сената его освободили от унизительной обязанности носить желтую шляпу. Отец Чезаре был адвокатом, представлявшим в Венеции английские торговые компании. Чезаре тоже окончил юридический факультет Падуанского университета, на котором учились дед и отец Маргариты.
Синьор Грассини, сопровождавший дочь в тот вечер, когда она встретила Чезаре Царфатти, косо посмотрел на молодого адвоката, который после оживленной беседы с Маргаритой галантно поцеловал ей руку и пообещал вскоре нанести визит.
Чезаре Царфатти был высоким, склонным к полноте жгучим брюнетом с высоким лбом, черными глазами и пышными усами. Его округлое лицо дышало спокойствием и уравновешенностью, а доброта и тонкий юмор выгодно отличали его от других Маргаритиных кавалеров.
Маргарита была польщена вниманием Чезаре Царфатти. К тому же, не в пример флорентийскому профессору, он отнесся к ней как к равной, не пытался ни учить ее, ни менять ее взгляды. Чезаре же был очарован красотой и умом Маргариты. Ради нее он был готов изменить свои взгляды.
В юности Чезаре был крайне правым монархистом, потом поддерживал партию, предлагавшую умеренные социальные реформы, а ко времени встречи с Маргаритой присоединился к республиканской партии, которая проповедовала антимонархические идеи. Маргарита заявила, что никогда не выйдет замуж за человека, который не социалист, и Чезаре согласился стать социалистом. Маргарита усмотрела в такой податливости залог того, что с ним она обретет свободу и вопреки нормам, принятым в тогдашнем высшем свете, сможет бороться не только за идеалы социализма, но и за полное равноправие женщин.
Амедео Грассини категорически воспротивился браку дочери с Чезаре Царфатти: она еще слишком молода, да и разница в возрасте шокирующая. А карьера адвоката Царфатти — совсем не то, что синьор Грассини прочил для будущего мужа Маргариты. Когда же синьор Грассини узнал, что Чезаре — сторонник социализма, он и от дома ему отказал. Маргарита начала встречаться с Чезаре у своей старшей, уже замужней сестры.
Через три года Маргарите исполнилось восемнадцать лет, она стала совершеннолетней и заявила, что выходит замуж за Чезаре Царфатти с отцовским благословением или без него. Амедео Грассини еще продолжал упорствовать, но по настоянию жены согласился на этот брак и дал щедрое приданое в 200 тысяч лир. Он чуть ли не на коленях умолял Маргариту, чтобы у нее была «хупа» [41]. Но Маргарита не согласилась. Бедный синьор Грассини нашел утешение хоть в том, что Маргарита согласилась выйти замуж, а не начала просто жить с Чезаре Царфатти, как большинство просоциалистически настроенных пар, считавших брак пережитком буржуазного общества, поддерживающим женское бесправие.
Маргарита Грассини и Чезаре Царфатти поженились в 1898 году. Свадьба состоялась во дворце семьи Грассини, куда Маргарита уже никогда больше не вернулась.
Медовый месяц молодожены провели в Швейцарии и во Франции. Обожавшая горные прогулки, Маргарита упорно тащила за собой своего не слишком спортивного мужа, подтрунивая над его одышкой. В Париже она с легкостью поднялась пешком на Эйфелеву башню, а Чезаре поехал на лифте. Они проводили много часов в галереях Монмартра, где Маргарита впервые увидела оригиналы Сезанна [42], открыла для себя Тулуз-Лотрека [43] и купила серию его литографий, в которых Лотрек обессмертил парижских проституток. Этими литографиями Маргарита дорожила всю жизнь и говорила, что она была первой в Италии, кто оценил Лотрека.
Вернувшись в Венецию, молодожены поселились недалеко от собора Св. Марка в доме, который им подарил синьор Грассини. У Чезаре была своя адвокатская контора. Постепенно он приобрел репутацию блестящего защитника и талантливого оратора, чему немало способствовал его бархатный баритон.
В конце девятнадцатого столетия, когда среднее жалованье в Италии составляло менее тысячи лир в год, а хорошее место в театре стоило одну лиру, Маргарита с мужем роскошно жили на его доходы. Поэтому Чезаре мог позволить себе брать дела преимущественно знакомых социалистов, которые платили ему символическую сумму, а то и вовсе не платили. Чезаре надеялся, что такой подбор клиентов обеспечит ему поддержку социалистической партии, когда он решит баллотироваться в парламент. Супруги Царфатти вступили в местную социалистическую ячейку, а вскоре и возглавили ее. С Чезаре рука об руку работал его старый друг и коллега Элиа Мусатти, тоже родившийся в еврейской семье, но отец Элиа, который был в прошлом партнером отца Маргариты, отрекся от сына, когда тот стал социалистом. Элиа Мусатти основал еженедельную газету «Новое столетие», постоянными авторами которой стали Маргарита и Чезаре. Большинство Маргаритиных статей было об изящных искусствах, хотя попадались и статьи на злобу дня. Она стала профессиональным критиком.
Правительство обратило внимание на политическую неблагонадежность адвоката Царфатти, и он попал под полицейский надзор. А городские власти Венеции, признавая за Чезаре репутацию одного из лучших адвокатов, сочли его, к ужасу отца Маргариты, «опасным человеком, оппортунистом без всяких убеждений, движимым одним только желанием занять высокий пост».
Но никакие неприятности Чезаре не могли сравниться с тем горем, которое постигло Маргариту. В возрасте пятидесяти лет неожиданно скончалась ее мать, будучи в отъезде. Когда гроб с телом прибыл на железнодорожную станцию, вместе с семьей Маргариты его встречали мэр города, начальник полиции, раввины и многие деловые партнеры Амедео Грассини. Целый флот гондол провожал похоронную баржу на еврейское кладбище в Лидо где семью Грассини уже ожидала большая толпа.
Городские газеты опубликовали некрологи. В еврейской газете выражалось соболезнование Амедео Грассини, его детям и двум его зятьям. Третий — Чезаре Царфатти — вообще не был упомянут из-за своей социалистической деятельности.
* * *
Маргарита еще была в трауре по матери, когда в мае 1900 года у нее родился первый ребенок. Сына назвали Роберто. Он унаследовал от матери медный цвет волос и серо-зеленые глаза. «Бог дал — Бог взял» была первая мысль Маргариты. Бог взял у нее мать и дал ей сына.
На соборной колокольне зазвонили колокола.
Маргарита переоделась к ужину и по дороге в столовую зашла в детскую. Она отослала взятую из деревни кормилицу Марию и стала всматриваться в сморщенное личико утонувшего в кружевах малыша, которого она так долго вынашивала. Маргарита машинально погладила живот, он снова был плоским.
— Роберто! Сынок! Ты меня слышишь? Это — мама. Твоя мама.
Маргарита взяла его на руки и стала укачивать. Когда он подрастет, он будет красивым. Ребенок заплакал. Вдруг она почувствовала
