На это совещание съехались представители от всех артиллерийских военно-учебных заведений, а также посланцы из армейских артиллерийских частей. От нашей школы тоже была делегация, в состав которой посчастливилось попасть и мне.
В работе Всесоюзного артиллерийского совещания приняли участие М. Н. Тухачевский, начальник управления военно-учебными заведениями И. Э. Якир, другие видные военные деятели.
Заседания были продолжительными, а споры горячими. Шло обсуждение роли и места артиллерии как рода войск в системе сухопутных сил, вопросов ее дальнейшего организационного строительства, тактики в различных видах боя. Основой для обсуждения послужила работа М. Н. Тухачевского "Маневр и артиллерия", опубликованная в печати буквально перед совещанием.
Следует сказать, что в ту пору довольно остро стоял вопрос: быть батарее четырех- или двухорудийной? И вот в статье Тухачевского вроде бы основательно доказывалась целесообразность перехода к двухорудийным батареям. Многие артиллеристы с ним соглашались. Но вот мы, молодые командиры... Я, например, выступая на совещании от делегации нашей школы, горячо отстаивал четырехорудийный состав батарей. То есть такой, который уже существовал.
Кстати, в ту пору наметилась явная тенденция на разукрупнение артиллерийских батарей. Еще в 1925 году 76-мм батареи в стрелковых дивизиях по штату имели шесть орудий. Однако через год все батареи артиллерийского полка стрелковой дивизии были трехорудийного состава.
Но вернемся снова к моей службе в 28-м артполку. После учебы в высшей артиллерийской школе я опять с головой окунулся в его повседневные будни. Между прочим, забот у меня прибавилось, так как в это время я уже командовал 3-м дивизионом полка. То и дело выезжали на так называемые отрядные учения, то есть тактические занятия в поле, продолжавшиеся по трое и более суток. Причем если зимой эти учения проводились, как правило, всего один раз, то в летнее время следовали одно за другим. Особенно напряженными были август и сентябрь.
Мой дивизион обычно выходил на отрядные учения совместно со стрелковым батальоном, выделявшимся из Владикавказской пехотной школы. Занятия в поле всегда хорошо готовились, проводились поучительно. Будущие пехотные командиры (курсанты школы) получали на них практические навыки по вопросам взаимодействия с артиллерией, ну а мы учились поддерживать огнем стрелковые подразделения при их развертывании во встречном бою, чаще всего головного отряда, выделявшегося из авангарда. Отрабатывали и подготовку атаки с ходу на поспешно укрепившегося противника, организацию артподготовки, поддержку огнем стрелкового батальона при ведении им боя в глубине вражеской обороны.
Окружные маневры проводились у нас сравнительно редко. В 1927 году, например, мой 3-й дивизион лишь единожды участвовал в них, проходивших на Кубани. Мы тогда вошли в состав усиленного 84-го стрелкового полка 28-й дивизии, действовавшей за "синюю" сторону. "Красной" стороной была 22-я стрелковая дивизия. Руководил маневрами командующий войсками Северо-Кавказского военного округа И. П. Уборевич. На них были приглашены военные атташе ряда буржуазных государств.
Ход маневров был очень напряженным. В первый день - встречный бой. Затем после полусуточного перерыва - марш и параллельное преследование для "красной" стороны. Вслед за этим - переход к обороне "синей" стороны, подготовка к наступлению и наступление "красной". И - разбор. Его проводил лично командующий войсками округа. И дал высокую оценку нашим действиям.
Зимой и летом проводились батарейные боевые стрельбы. Причем в зимнее время мы отрабатывали их на полигоне под Владикавказом, а летом - под Новочеркасском. Правда, в последующие годы начали выезжать в предгорья Кавказа. К 1 августа обычно заканчивали стрелково-артиллерийскую и тактическую подготовку дивизионов вплоть до отработки вопроса управления огнем группы поддержки пехоты.
Следует особо подчеркнуть, что в те годы командиры батарей всегда имели передовой НП в боевых порядках стрелковых рот, на котором находился командир взвода управления батареи. При организации огня основное внимание уделялось разведке целей и планированию огня конкретно по каждой из них. Считалось совершенно обязательным сопровождение пехоты в бою огнем и колесами. Смену огневых позиций батареи проводили повзводно, в дивизионе - побатарейно. Но с таким расчетом, чтобы артиллерийская поддержка не имела перерывов.
Командир полка П. Н. Офросимов командиров дивизионов в боевой подготовке ни в чем не стеснял и не опекал. С выходом в лагеря каждый из нас мог по своему усмотрению уводить дивизион в так называемый подвижный лагерь сроком на 7-10 суток. Следовало лишь дать предварительную заявку на имя помощника командира полка по хозяйственной части, где указать места дневок, чтобы туда своевременно забрасывался фураж и продовольствие. В остальном же командир дивизиона был полностью предоставлен сам себе.
В подвижном лагере мы обычно в первый день организовывали марш, на следующий - встречный бой. Затем шла подготовка атаки перешедшего к обороне противника или, наоборот, наш переход к обороне. В дальнейшем - отход или участие в наступлении. Словом, в самых разных ситуациях сколачивали и батареи, и дивизион в целом.
Представителей из штаба полка во время наших занятий в этих подвижных лагерях, как правило, не было. Командир дивизии тоже посещал артиллерию только во время боевых стрельб, на отрядных учениях да маневрах.
Правда, каждую зиму из артснабжения округа приезжала группа так называемых осматривающих оружие. Это были высококвалифицированные, опытные арттехники. Обычно они появлялись тихо, не требуя к себе особого внимания. Но в то же время скрупулезно и точно фиксировали состояние артиллерийского парка, другого военного имущества. Попутно убеждались в знании оружия командирами и красноармейцами, составляли абсолютно объективный акт. Но если при этих осмотрах выявлялись недостатки в сбережении вооружения и боеприпасов, скидки от окружных представителей не жди. Тут уж они спросят со всей строгостью.
Инспекции нас не тревожили. Поэтому вполне понятно, каким исключительным событием явилось неожиданное посещение наших лагерей в предгорье Кавказа начальником артиллерии РККА В. Д. Грендалем. Случилось это летом 1927 года.
Как потом выяснилось, приехал к нам Грендаль поздно вечером. Тут же вызвал к себе начальника полигона и приказал срочно создать указанную им мишенную обстановку. А в 4 часа утра поднял по тревоге два дивизиона - мой, 3-й, из артполка, и дивизион из 82-го стрелкового полка.
В. Д. Грендаль лично наблюдал, как по тревоге поднялись и построились оба дивизиона. Затем, поставив задачу на марш, тронулся в путь вместе с нами. Придирчиво следил за работой командиров и красноармейцев как на марше, так и при развертывании, открытии артогня. Контролировал организацию управления огнем батареями, дивизионом, смену позиций. Остался, видимо, доволен нашей высокой подготовкой, так как спустя месяц приказом по Управлению боевой подготовки РККА я был неожиданно награжден двухмесячным окладом.
