Дед грустно покачал головой, склоняясь на свою клюку.
Я тоже молчала. Зачем переселять людей в долину? Для более удобного надзора. И мне вспомнилось, как 15 лет тому назад я удивлялась, почему в сибирской тайге выселяли людей с расчищенных полян в села, где тесно и земли не хватает.
Интересы — не людей, а их надзирателей!
— А объясните мне, отец, где это вы так хорошо по-русски говорить выучились? — задала я вопрос, так как дед действительно складно говорил по-русски, и здесь, пересказывая его рассказ, я только чуть-чуть отшлифовала его.
Дед усмехнулся:
— Я в русской армии при царе служил. В пятнадцатом году у генерала Юденича служил. Под Сарыкамышем был, Карскую область брал… Я фельдфебелем был. Чего только не навидался! Однажды, помню, турки загнали нас в горы. В такие горы, где воды вовсе нет. Жара стояла ужасная. Целую неделю вырваться не могли. Вот где настоящий ад. Неделю без воды в такую-то жару! Люди с ума сходили, умирали… И вот нашли большую лужу. А посреди лужи — мертвый ишак. Это турки нарочно. Так поверишь, больше полвека прошло — и теперь душа переворачивается, как вспомню. Пили мы эту воду! Плакали — а пили.
Дед предлагал у них заночевать, но до ночи было далеко, свежий воздух меня не пугал, а мысль о духоте тесной сакли как-то ассоциировалась с дедовым дохлым ишаком.
К вечеру я спустилась. Еще засветло. Тропинка была до того головокружительная, что даже в сумерках по ней идти было бы немыслимо. Найти стожок сена и думать было нечего. Вся трава выгорела. Я с трудом наскубала жесткого паюша, нагребла под бок песка и… Усталость — самая мягкая постель.
И я неплохо бы выспалась, кабы не голод.
Утром я набрела на турбазу. Как всегда, народу было много, а продуктов мало. Как это принято, меня отказались накормить. Турбаза — злая мачеха для «диких» туристов. К счастью, свет не без добрых людей. Какой-то дядька уступил мне две банки селянки и одну пачку концентрата гречневой каши, а повариха наскребла (за «умеренную плату») перловой каши.
На «воздушном корабле» через Цею
Разузнав, какая дорога куда ведет, я не пошла «по маршруту» в Орджоникидзе, а свернула в долину Цеи.
О речке Цее я уже слышала. Быстрая, капризная, с крутыми берегами. Когда-то это был непроходимый маршрут: тропа, врубленная в скалу над пропастью, где бушует бурная Цея. Теперь вместо тропы в скале вырублена дорога, а в особенно опасных местах пробиты туннели, которые иногда следуют анфиладой, по два или по три.
Долина этой бурной речки пришлась мне очень по душе. Вдоль ущелья шла извилистая тропа, до которой долетали брызги. Грохот водопадов, порогов был как дикая песня самих гор. По глубокому ущелью тянул ветерок, и впервые, даже в полдень, дышалось легко.
В одном месте через речку Цею был протянут стальной трос (нужно признать, очень «растрепанный»), а на нем — «люлька», то есть грубая плаха, привязанная тросами, подвешенными к двум колесикам, катящимся по тросу. В воскресенье лесорубов, пользующихся этим видом транспорта, не было, и мне захотелось испробовать и этот «воздушный корабль». Делают же это другие!
Сказано — сделано. Перебирая руками, с большим трудом я перебралась на левый берег Цеи. Когда эта авантюра была завершена, я сама себя обругала. Теперь у меня была надежда, пусть и очень неопределенная, на то, что мама жива, и я не имела права на подобную авантюру. А впрочем, если это сравнить с шахтой, то это еще цветочки.
Я шагала, не чувствуя усталости: идти по течению горной реки очень легко и приятно. За каждым поворотом — новый вид, и каждый по-своему хорош.
Но вскоре ущелье превратилось в долину, а пенистый поток — в быструю речку. А вот и «следы цивилизации»: большой, живописно расположенный дом. Должно быть, дом отдыха. Еще несколько десятков шагов, и я остановилась, увидев и другие следы нашей культуры… Растительность вырублена, и на обнаженном пустыре, покрытом галечником, — частокол, увенчанный козырьками из колючей проволоки. Внутри — тесовые крыши бараков, а по углам — вышки. Да, те самые вышки, на которых «попки» охраняют трудовой исправительный лагерь!
Тюрьма!
Вся красота окружающей природы померкла. Зловонная падаль в самом прекрасном, цветущем саду заглушает аромат лилий; тюрьма на фоне Кавказских гор издает такое же зловоние.
Чуть дальше — до чего же знакомая картина: несколько заключенных, молодых парней, голых до пояса, дочерна загорелых и все же нездоровых на вид, и почти столько же охранников с волкодавами.
Здесь, на Кавказе, — и тоже лагеря?! Это не политические… Пусть! Все равно в душе что-то перевернулось от отвращения. И мне расхотелось продолжать эту прогулку. Будь сейчас попутная машина…
Медицинская помощь телятам
Мимо меня, подскакивая на ухабах, прогромыхал грузовик. Это было так неожиданно, что я не успела даже попытаться его остановить. Вот досада! Ну ладно, следующую уж я не пропущу!
Несколько шагов — и я услышала шум голосов. «Если это не свадьба, то, наверное, драка», — подумала я. Это было ни то, ни другое. За поворотом дороги стоял тот самый грузовик, а возле него — трое: водитель, старик в войлочной шапке и подросток.
Старик размахивал руками и орал:
— Теленки хотел умирал! Надо акт писать и резать!
— Ничего не знаю, — упирался водитель. — Я должен доставить и тебя и телят в совхоз. Кто из вас сдохнет раньше — меня не касается. Никакого акта подписывать не буду!
— Нет акт — теленки продал! Ти виноват, я виноват. Оба суд будит. Надо резать — без акт нельзя!
Мальчишка обалдело смотрел, то на них, то на кузов автомашины. Следуя за его взглядом, я сразу все поняла: кузов был наполнен не то мертвыми, не то умирающими телятами. Я подошла, поднялась на колесо и заглянула…
Нет, телята были пока что живы. Но все худые, грязные, со свалявшейся шерстью и непомерно вздутыми животами.
— Вот что, — сказала я, соскакивая с колеса. — Телята плохи, спору нет. Но самое плохое, что вы их везете в самую жару. Те, что послабее, попадали, и их чуть не задавили. Вам далеко их везти?
— Еще часа полтора, — сказал водитель.
— Ну, полтора часа они выдержат. Я ветеринар и вам помогу.
Под моим «мудрым руководством» дело пошло на лад. Мы подняли на ноги упавших телят и пересортировали их: тех, кто послабее, вперед, к кабине: тех, кто посильнее, назад. Всех моpдами по ходу машины. Тех, кто совсем ослаб, мы поддерживали коленями и открывали им пасть так, чтобы ветер дул им прямо в рот.
