Да Седов и не проявил особой настойчивости в том, чтобы заиметь для экспедиции радиста. Он понимал, что без радиосвязи экипаж может оказаться в затруднительном, даже опасном положении, однако на это, видимо, шел вполне сознательно: его не могли отозвать с полпути к цели…
Свирепствовал, стремясь выбить неустойку, Дикин: то он сообщал, что кредиторы налагают на «Фоку» арест, то изобретал какую-либо иную пакость, а за три дня до отхода «Фоки» отказался вести его в плавание, рассчитал команду. Седов все-таки не растерялся в сложившейся обстановке, нашел новую команду, хотя некоторые участники похода были приняты в экипаж буквально за несколько часов до отхода, а старший механик И. А. Зандер прибыл на судно в одном пиджаке. (В этом пиджаке его похоронили через два года на Земле Франца-Иосифа.)
27 августа после пышной церемонии (постарался Суворин для рекламы) «Фока» все же вышел в море. Во всей этой неприглядной возне вокруг экспедиции, предпринятой дельцами, отразились пагубные порядки, существовавшие во времена царского самодержавия. Преследовалась лишь нажива любой ценой, даже если она связана с угрозой жизни полярных исследователей. Делец Вышомирский сбыл экипажу таких ездовых собак, которые не выдержали первой же зимовки: две трети их подохло. Архангельский купец Демидов продал экспедиции недоброкачественные продукты. Об этом свидетельствует письмо Седова Демидову, присланное с капитаном Захаровым с Новой Земли и опубликованное 12 октября 1913 года в газете «Архангельск». В нем, в частности, сказано:
«Сообщаю, что экспедиция жива пока и здорова, питаясь запасами вашей заготовки. Среди запасов встречаются довольно худые, например, вся треска оказалась кислой, с сильным запахом. Из солонины уже оказалось три бочки вонючей. Кроме того, по контракту должно быть в бочках только чистое мясо задних частей, а оказывается во всех до сих пор вскрытых бочках находится солонина всей туши с костями вместе. Гретое масло плохого качества… Экспедиция терпит из-за этого большие лишения. Хотелось бы вам написать более приятное известие, но приходится оставаться на стороне истины и констатировать, к сожалению, факты так, как они есть…»
Большие затруднения испытывали члены экспедиции с теплой одеждой, шерстяным бельем и обувью. К тому же теплой одежды оказалось только 14 комплектов вместо заказанных 22.
На борту судна находилось 27 человек (увеличение состава экипажа произошло против желания Седова — по требованию управления порта). В состав экспедиции входили: начальник экспедиции, старший лейтенант Г. Я. Седов, капитан судна Н. П. Захаров, штурман судна Н. М. Сахаров, геолог М. А. Павлов, географ В. Ю. Визе, доктор экспедиции ветеринарный врач П. Г. Кущаков, художник-фотограф Н. В. Пинегин, механик судна И. А. Зандер, помощник механика М. А. Зандер, матросы Г. Линник, А. Пустотный, В. Лебедев, П. Коноплев, А. Инютин, И. Кизино, П. Пищухин, Н. Коршунов, Н. Кузнецов, М. Шестаков, И. Томиссар, В. Катарин, М. Карзин, А. Иванов, А. Самукин, С. Точилов, А. Куракин, С. Комков.
Баренцево море встретило «Фоку» белыми барашками, предвещая шторм. Начальник экспедиции принял решение плыть вдоль побережья Новой Земли, в знакомую ему Крестовую губу и дальше, насколько позволит обстановка. Затем, как предусматривалось планом, повернуть на север, к архипелагу Земля Франца-Иосифа. Перегруженный «Фока» шел тихим ходом — четыре мили в час. Наладилась размеренная судовая жизнь. На дежурство привлекались также Визе, Павлов, Пинегин, Кушаков.
В соответствии с планом производились научные исследования. Каждую четверть часа делались промеры лотом глубины моря, каждый час определялись температура и соленость воды, через каждые четыре часа производились метеорологические наблюдения.
При подходе к южной оконечности острова задул встречный ветер. Пришлось зайти в Белужью губу, чтобы переждать непогоду. Вскоре ветер утих, и шхуна двинулась дальше: обогнула полуостров Гусиная Земля, проследовала Малые Кармакулы, пролив Маточкин Шар, приблизились к Сухому Носу. Здесь бушевал жестокий шторм. Огромные бурлящие волны накатывались на «Фоку». Судно кренилось то на один, то на другой борт, глубоко зарываясь в воду. Мачты скрипели и гнулись дугой. Рухнула в морскую пучину сорванная часть паруса, разрушилась клетка с собаками.
Седов ни на минуту не покидал мостика, бесстрашно руководил матросами. Как только отказали паровые помпы, трюм стал наполняться водой. «Фока» все ниже опускался в воду. При создавшемся критическом положении Седов принял единственно правильное решение: укрыться за высоким берегом Сухого Носа. Но как туда пробраться? На подходе к нему — подводные камни. Иного пути не было. Капитан сделал поворот штурвального колеса, и «Фока» направился к скале. Опасность миновала. Пока измученный Седов спал в своей каюте, верхняя команда навела порядок на палубе, нижняя — наладила помпы, чтобы откачать воду.
На другой день ветер заметно утих, и 9 сентября «Фока» вошел в Крестовую губу. Жестокий шторм для него оказался одной из первых, но не единственной серьезной преградой на пути к полюсу.
«Шторм был жестокий, страшный, — писал позже Георгий Яковлевич жене. — Команду наполовину укачало… «Фоку» буквально всего укрывало водой…»
B Крестовой губе Седов проверил на установленном им же самим в 1910 году астрономическом пункте точность показаний хронометров, списал на берег пятерых матросов (позже они вернулись на корабле «Ольга» в Архангельск), пополнил запасы питьевой воды.
Не успела шхуна выйти из залива, как на нее вновь обрушился шторм. Команда на этот раз действовала еще более слаженно. Судно укрывалось под берегом небольшого острова около суток и легло прежним курсом на северо-восток.
Миновали губу Сульменова, губу Мишагина, достигли полуострова Адмиралтейства. Все чаще стали попадаться отдельные льдины. Потом появился туман, а когда он рассеялся, матросы увидели кромку сплошного льда. Такую запись оставил в своем дневнике Георгий Яковлевич 12 сентября на 76 градусе северной широты.
Тогда же заметно похолодало. Термометр показывал 8 — 10 градусов ниже нуля. Мороз крепчал. Лед быстро смерзался в сплошные поля. «Фока» медленно продвигался к островам Панкратьева. При этом выяснилось, что в действительности один из них — полуостров, вследствие чего Седов сделал на карте соответствующее исправление. Судно неожиданно наскочило на банку — начался аврал. Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы не громадная льдина, помогшая «Фоке» сдвинуться с мели.
Плыли недолго. Появилось очередное поле льда. Начальник экспедиции долго смотрел вдаль, потом спустился в кают-компанию и объявил о зимовке. Это произошло 26 сентября у полуострова Панкратьева, в бухточке, названной Седовым по имени своего судна.
