С наступлением ранних морозов и обильного снега германские войска при отсутствии свежих резервов выдохлись. Командующий группой армий «Центр» фельдмаршал фон Бок вопреки мнению генерального штаба и самого Гитлера приказал приостановить наступление на Москву.
В начале декабря Красная Армия неожиданно перешла в наступление, нанеся сокрушительный удар по войскам вермахта, которые начали отступать.
Я, как и вся зондеркоманда, находился в шоке, не ведая и не понимая, что произошло. Танки стояли без горючего и боеприпасов, машины буксовали в наметах снега, солдаты в летнем обмундировании, спасаясь от бомбежки и артиллерийских снарядов, кидались в заснеженные кюветы. Из десяти машин в зондеркоманде осталось только два целых «хорха». Мы слили горючее с разбитых машин и под обстрелом российских штурмовиков двинулись с отступающими войсками назад, на запад. При очередном налете штурмовиков меня ранило в плечо. Я выполз из сугроба, где хоронился от бомбежки, в машине сделал перевязку, выпил стакан шнапса и, превозмогая боль, задремал. В полудреме всплывала реально виденная картина отступления, напоминавшая бегство армии Наполеона: толпы закутавшихся в гражданские одежды солдат, побитые машины, лошади и повозки на обочинах дороги.
В Дорохове, в полевом госпитале, я попытался обработать и перевязать рану, но там было такое скопление раненых и обмороженных, что ждать своей очереди оказалось бессмысленно. Врач посоветовал мне добираться до стационарного фронтового госпиталя в Гжатске.
В Гжатске, в госпитале, мне обработали, промыли и перевязали рану и как ходячего раненого поместили на постой в крестьянскую хату на долечивание. Там уже находилось трое обмороженных танкистов. Хозяйку и двоих детей они выселили в баню, а сами, расположившись за столом, всю ночь дулись при тусклой лампе в карты и пили трофейную водку, заставляя хозяйку топить печь. Днем они отсыпались.
В первую и последующие ночи я не мог уснуть: болело плечо и заедали клопы. На очередной перевязке я попросил поместить куда-нибудь, где нет клопов. Но мне ответили: везде они есть и посоветовали днем спать, а ночью бодрствовать.
Вскоре строгим приказом игра в карты в госпитале была запрещена во избежание участившихся случаев ссор, драк и даже убийств.
Я наконец приспособился к режиму: днем спал, а ночью читал и смотрел на новую мерзко-азартную игру, придуманную танкистами. Они чертили два круга: один большой, другой поменьше. Каждый ловил клопа — красного солдата Сталина — и выпускал в круг, ожидая, чей клоп быстрее выползет — тот и выигрывает. Выигравший радовался и резвился, как ребенок, разливая водку.
После излечения в госпитале к концу года мне предоставили отпуск. Побывав на могиле родителей, я вернулся в Берлин. Зондеркоманду к этому времени расформировали, а меня и двух других офицеров откомандировали к прежнему месту службы, в абвер».
Фрагмент из характеристики
«Обер-лейтенант германской армии, бывший поручик русской царской армии Ростов-Беломорин, русский, уроженец Москвы, православный, 43 года, рост 180 см, крепкого телосложения, по медицинским данным физически здоров, с устойчивой психикой и твердым, целеустремленным характером, аккуратный, подтянутый, со стройной осанкой и размеренной походкой. Имеет привлекательную внешность, правильные славянские черты лица треугольной формы, глаза голубые, средние, с дуговыми густыми бровями, волосы светлые с проседью, вьющиеся, зачесанные на пробор, нос прямой, средний, рот и губы средние, припухлые, уши маленькие, прижатые к вискам. Из особых примет: родинка в левой нижней части шеи, размером 2 на 3 см, на левой руке, у большого пальца, татуировка из трех букв «ЮРБ».
По политическим взглядам придерживается монархического устройства России, власть большевиков не признает, является преданным союзником Германии, с помощью которой надеется восстановить старый строй в России.
С абвером работает более десяти лет, пользуется абсолютным доверием, характеризуется как опытный разведчик, обладает высоким интеллектом, повышенной интуицией и острой наблюдательностью. В общении с агентами строг, требователен и устремлен. Навыки психологии позволяют ему устанавливать контакты с людьми, умело выявляя слабые и сильные черты собеседника, определять внутреннюю суть и реальную направленность будущих действий.
По характеру волевой, выдержан, самокритичен, склонен к компромиссам, в работе и быту дисциплинирован, алкоголем не злоупотребляет, к женщинам не равнодушен, увлекается пением и игрой на гитаре.
Рекомендуют: начальник отдела абвер-2 полковник Э. Штольц, генералы царской армии Шкуро и Краснов.
Заключение: Ростов-Беломорин соответствует требованиям и может быть зачислен в зондеркоманду «Москва».
Службы безопасности СД и СС».
Допрос Ростова-Беломорина в управлении контрразведки «Смерш» 1-го Белорусского фронта
Выписка из протокола
Вопрос: Расскажите, чем вы занимались в абвере после возвращения из зондеркоманды «Москва».
Ответ: В абвере мне бросилась в глаза нервозная обстановка. Ощущалось, что абвер еще не оправился после поражения под Москвой и лихорадочно пытается восстановить свою силу, особенно в офицерских кадрах и надежной агентуре.
Доложив адъютанту отдела о своем прибытии, я остался ждать приема начальником. Вскоре меня принял начальник отдела Эрвин Штольц. На столе я увидел свое личное дело. Оно было раскрыто на страницах моей автобиографии. Штольц снял пенсне, любезно поздоровался, осведомился о самочувствии и раненом плече, а затем сказал: «Я еще раз ознакомился с вашим личным делом, с вашей биографией и характеристиками. Будучи в зондеркоманде «Москва», вы были свидетелем битвы под Москвой и неудачи там наших войск. Мы, вся военная разведка, переживаем эту неудачу вермахта. А как вы воспринимаете и оцениваете ее?» Отвечая ему, я сказал: «Я, как и вы, искренне переживаю эту досадную неудачу. Но мы с вами военные люди, и вы, вероятно, согласитесь со мной, что одна, тем более первая проигранная битва — это еще не поражение в войне и не последнее сражение. Запас сил и средств еще не истрачен. Вермахт не утратил боевого духа и психологии победы. Что касается лично меня, то психологически в своих идеалах я неизменно сохраняю гармонию того, что хочу и к чему стремлюсь с тем, что я могу делать, делаю и готов делать». Размышляя над моим ответом, Штольц через минуту сказал: «Я думаю, что вы тот человек, который живет той жизнью, которую сам выбрал сознательно и достойно заслужил. Поэтому вы нам, применительно к решению наших задач, вполне подходите».
