— Эти змеи могут летать, как птицы?! — воскликнул наш египетский слуга.
Суданец сообщил:
— От укуса королевской кобры умирают даже сильные мужчины.
Услышав эти слова, я застонала. Кобра. Если Али еще не умер, то все равно ему уже не жить. Я знала, что яд этой змеи смертельный — страшнее яда нет. Жестокая змея из семейства пустынных кобр, один их самых ядовитых видов в Саудовской Аравии и самый редкий. Поскольку она нечасто встречается, то и случаев смертельных исходов в результате ее укусов мало.
Хотя мой брат приложил все усилия, чтобы я не любила его, а иногда даже ненавидела, я никогда не желала его смерти. И я всегда хотела, чтобы Али отказался от своего порочного образа жизни. Если бы он умер в этот день, он покинул бы этот мир страшным грешником. Эта мысль не давала мне покоя, так как я знала, что это очень расстроило бы дух моей мамы.
Когда я все-таки пробралась ко входу в шатер, от ужасного зрелища, которое предстало передо мной, у меня подкосились ноги. Али лежал неподвижно на матрасе на полу, окруженный своими женами, которые, по-видимому, его уже оплакивали. Он умер, подумала я, и из груди вырвался скорбный крик.
Ко мне бросился Карим:
— Султана!
Я прижалась к широкой груди Карима и заплакала.
— Султана, Али спрашивал о тебе, — сказал Карим.
— Он все еще с нами? — удивленно спросила я.
— Еще да, но крепись. Кажется, его час настал.
Я огляделась и увидела, что это несчастье подняло на ноги всю семью, каждый что-то делал. Нура, Сара и Хаифа мелко рубили листья растения рамрам. В измельченном виде его кладут в чай, который бедуины издревле используют в качестве противоядия от змеиного укуса. Однако я знала, что, если Аллах решил забрать Али именно в этот день, мои сестры не в силах это предотвратить. Все мусульмане верят, что судьба каждого человека предопределена заранее и что ни один смертный не может изменить или как-то вмешаться в планы Господа.
Раздался крик Али:
— О, Аллах! Умоляю, спаси меня!
Карим повел меня к постели брата. Я думала, сердце мое разорвется на части при виде Али, покрытого испариной и с посиневшими губами. Брату явно осталось жить считанные минуты.
Жены Али посторонились, и я смогла опуститься рядом с ним на колени.
— Али, — прошептала я. — Я твоя сестра, Султана.
Никакой реакции. Али с трудом дышал.
Я взяла его холодные руки в свои.
Мой брат повернул голову и открыл глаза, глядя прямо на меня. Его лицо выражало великую скорбь.
— Султана?
— Да. — Я приготовилась к волнующему моменту. Было ясно, что Али собирается попросить у меня прощения за все дурные деяния, которые он свершил в жизни. Не может же он умереть, не признав и не покаявшись в тех невероятных обидах, которые нанес мне и другим женщинам?
В этот момент к постели Али быстро подошла Нура.
— Вот, — торопливо сказала она, — Али, открой рот и проглоти это. — Нура держала в руках чашку с чаем, заваренным с рамрам. Она поднесла чашку к губам Али.
Пока Али пил, Нура успокаивала его, шепотом приговаривая, что он должен изо всех сил постараться выжить.
— Да, Нура. Я постараюсь, — решительно сказал Али. — Постараюсь.
Я тоже надеялась, что Али не умрет. И, возможно даже, эти переживания пойдут ему на пользу и он в конечном счете станет хорошим отцом и мужем, думала я.
Я оставалась с Али. Через некоторое время он внимательно посмотрел на меня и прошептал:
— Султана, это ты?
— Да, Али.
— Султана, боюсь, я совсем скоро умру.
Я глубоко вздохнула, не желая оспаривать эти слова, если вдруг Господь все же пожелает принять к себе Али именно в этот день. Но, взглянув на него повнимательнее, я увидела, что его губы уже не такие синие, как раньше. Возможно, противоядие все-таки подействовало.
Али ждал, не скажу ли я что-нибудь еще. Увидев, что я молчу, он снова заговорил:
— Султана. Поскольку я на пути в мир иной, я подумал, что, возможно, тебе нужно сказать мне что-нибудь важное.
В смущении я пробормотала:
— Ну, Али, я желаю, чтобы Аллах был милосердным и милостивым к тебе.
— Да? — Лицо Али выражало явное разочарование.
Что брат хотел от меня услышать?
Помолчав, Али снова заговорил:
— Султана, я думал, ты, возможно, захочешь попросить у меня прощения.
От удивления я заговорила громче, чем хотела:
— Просить прощения?
Али явно был сражен моим ответом, но по тону его голоса я поняла, что силы возвращаются к нему.
— Да, Султана, — сказал он, — ты должна попросить у меня прощения за свое дурное поведение. Ты всю мою жизнь изводила меня.
Итак, с силами к Али вернулось и его высокомерие. Я была так потрясена этим неожиданным поворотом, что с трудом выговорила:
— Али, мне не за что у тебя просить прощения. Если честно, то я ожидала услышать извинения от тебя.
Али, не спуская с меня холодного взгляда, прошептал:
— Я ничего плохого тебе не сделал. Я был прекрасным отцом для своих детей, прекрасным мужем для своих жен, почтенным сыном своему отцу и добрым братом своим сестрам. За что мне просить прощения?
Я в отчаянии смотрела на своего брата. Неужели он действительно верит в то, что говорит? И тут меня озарило: мой брат не способен признать свои собственные пороки. Все довольно просто: Али не способен мыслить как нормальный человек. Али и в самом деле считает, что это я страшная грешница.
В этот момент мне страстно хотелось обрушить на Али всевозможные проклятия. Но хотя меня и душила чудовищная ярость, я не хотела мучиться потом угрызениями совести. И к тому же я бы переживала, если бы последними словами, с которыми он уйдет в мир иной, были бы мои проклятия.
Но совсем сдержаться я не могла. Я высвободила свою руку из руки Али и, нежно похлопав его по щеке, сказала:
— Али, да ниспошлет тебе Аллах две великих благодати.
Али улыбнулся:
— Спасибо тебе, Султана. — Затем слегка нахмурился: — О каких двух благодатях ты просишь для меня?
Я улыбнулась в ответ.
— Я молю, чтобы Аллах ниспослал тебе хорошее здоровье, но самое главное, Али, я молю Аллаха, чтобы он ниспослал тебе прозрение относительно твоих страшных грехов.
От удивления Али открыл рот.
Не ожидая ответа, я встала и отошла от него. В первый раз в жизни мысли и поведение моего брата не имели больше надо мной никакой власти. Крепкая цепь ненависти, сковывавшая нас, навсегда порвалась. И я действительно не испытывала уже к нему ненависти, скорее сочувствие.
Вместе с другими родными я осталась в шатре Али и ждала, что же принесет этот день. Мы смотрели, как Али метался и стонал, молил, чтобы его избавили от боли. Были моменты, когда мы боялись, что он вот-вот умрет, а иногда казалось, что он все же доживет до следующего утра.
