Мы обе не могли произнести ни слова от невыносимой боли: мы с сестрой только смотрели друг на друга.
Я не сказала Саре ничего, но я знала, что, несмотря ни на какие последствия, я теперь буду делать все, что в моих силах, чтобы изменить жизнь женщин, над которыми, подобно Мунире, нависла угроза быть заживо погребенными.
Мы с сестрой вернулись в лагерь, зная, что моя жизнь теперь навсегда изменится. Назад пути не было.
Глава восемнадцатая
СОДРУЖЕСТВО СУЛТАНЫ
Как-то я прочитала, что за каждый дар, которым Аллах награждает своих детей, он одаривает его и равным недостатком. И я думаю, что это правда, так как я никогда не слышала и даже не читала ни об одном человеке, жизнь которого была бы абсолютно идеальной и счастливой. Конечно, я сама полна несовершенств, и из-за своих недостатков мне в жизни пришлось испытать немало горестей.
Хотя мне было ниспослано немало благостей, я получила в дар и многочисленные тернии. Выбирая для меня родителей, Господь соединил жестокого моего отца с любящей матерью. Он даровал мне чудесные годы, проведенные с мамой, а затем отобрал ее у меня, когда я еще находилась в юном возрасте. Он даровал мне высокое положение принцессы в королевстве, однако оно не имело большой ценности в стране, где традиционно женщина терпит унижение.
Мне не нравится то, что ждет меня дальше: мое богатство будет преумножаться и количество моей недвижимости будет увеличиваться. Неудовлетворенность своей повседневной жизнью стала причиной моей проблемы с алкоголизмом, приведшей меня к полному безразличию, когда я безрассудно растрачивала возможность выполнить главную цель моей жизни — помогать женщинам, нуждающимся в моей помощи. Осознание того, что эти препятствия я сама же и создала, подтачивало мое чувство нужности. Та Султана, которая когда-то мечтала о блестящем будущем, превратилась в апатичное, ничтожное и потерянное существо.
И вот чудесным образом на меня снизошло новое понимание моего предназначения: я должна изменить свою жизнь. Явления мамы в моих снах, печальное стихотворение Муниры и даже близость смерти моего брата Али — все это повлияло на видение моей дальнейшей судьбы. Я не перестану верить, что это Сам Господь искусно устроил все эти события с одной только целью — подвести меня к тем метаморфозам, которые произошли со мной в тот день в пустыне. Для человека, искренне верящего в силу Всемогущего Бога, другого объяснения и быть не может.
И хотя с того момента жизнь моя стала даже еще сложнее, я нисколько не жалею. Если бы этого моего драматического превращения не произошло, я знаю, что продолжала бы жить в трясине неудовлетворенности, не познав истинного счастья. И, что еще страшнее, юная пакистанка по имени Веена так и осталась бы в жестокой сексуальной неволе.
— Никогда больше, — сказала я Саре, когда мы возвращались к лагерю, — никогда больше я не стану молчать, видя жестокое обращение с женщиной.
Сара кивнула. Она поняла.
В этот самый момент я увидела Шади, младшего сына Дунии: он выходил из машины, радостно приветствуя своих дядей и двоюродных братьев и сестер.
— Шади приехал, — тихо сказала Сара.
— Вот Дуния-то обрадуется, — с улыбкой ответила я.
Шади — высокий, тяжелой комплекции молодой человек двадцати лет — был не слишком хорош собой. Мое личное мнение о племяннике было не очень высоким, хотя мы виделись с ним только на больших семейных праздниках.
Теперь я смутно вспомнила, Дуния говорила, что Шади тоже поедет с нами в пустыню, только присоединится позже. Дуния очень гордилась своим сыном и уже давно сообщила нам, что Шади самый блестящий из ее сыновей и что его успехи в бизнесе давно превзошли достижения других представителей молодого поколения семейства Аль Саудов. Дуния по секрету с гордостью поделилась с каждым, кто готов был ее слушать, что Шади владеет акциями нескольких совместных предприятий в Пакистане и что он теперь возвращается из этой страны, где купил какие-то компании. Мы с сестрами не обижались на ее хвастливые слова, хотя они и задевали нас, ведь у нас тоже сыновья, которых мы любили.
В тот момент мы с Сарой не поспешили к нему, так как он стоял в окружении своих дядьев и юных двоюродных братьев, которым все было интересно. Мы решили, что поздороваемся с этим молодым человеком позже, и направились к своим шатрам.
Я не слишком удивилась, увидев на заднем сиденье машины Шади молодую женщину, одетую в традиционное пакистанское платье. Наши мужчины часто перевозят наших служанок с одного места в другое. Я предположила, что эта девушка одна из горничных моей сестры, которую Шади привез на нашу стоянку по просьбе Дунии.
Вернувшись в наш шатер, я узнала от своей горничной Либби, что Карим очень волновался, когда не нашел меня в постели, и послал ее искать меня. После того как она успокоила его, что со мной все в порядке и я сейчас с Сарой, он вместе с дочерьми отправился верхом на верблюде прощаться с пустыней.
Я с радостью использовала их отсутствие, чтобы вдоволь насладиться ванной. В принципе принять ванну в пустыне не представляло большой проблемы, так как в наших походных ванных комнатах было все необходимое: и небольшой туалет, и раковина, и большая ванна. В дневные часы солнце пустыни нагревало воду в огромных резервуарах, расположенных за шатром.
Когда Либби наполнила ванну водой, я некоторое время просто лежала в ней, а потом принялась вымывать песок из волос. В предвосхищении приятного последнего дня и ночи в пустыне я привела себя в порядок. Я надела сатиновое платье по щиколотку и положила на пол шатра, покрытого коврами, свой молитвенный коврик.
Опустившись на колени и лицом повернувшись в сторону Мекки, я молила Господа, чтобы он направил мою жизнь в нужное русло праведного поведения. Мои сердце и разум обрели некоторый покой, и, обновленная и окрепшая духом, я надеялась противостоять тем соблазнам, которые могут еще встретится в жизни. Слава богу, что в тот момент я еще не знала, что самое первое тяжелое испытание уже дожидается меня.
После чтения стихотворения Муниры я стала более спокойной Султаной, чем всегда. Мне нужно было время, чтобы все обдумать, и поэтому, когда мой муж с детьми пригласили меня на прогулку в пустыню, я отказалась. Когда сестры позвали меня сыграть с ними в нарды, я тоже отказалась.
Несмотря на то что этот свой последний день в пустыне я провела одна, я не была одинока. Я погрузилась в свои мысли: я была женщиной, которая еще раз пытается поймать убегающую жизнь. Моя внутренняя сила заряжалась возрожденной решимостью изменить эту жизнь.
