и более утверждаясь в правдоподобности боцманских экзерсисов.
Все три дня, пока мы стояли под разгрузкой на далёком шельфовом леднике Фильхнера, доктор по пятам ходил за боцманом, выпрашивая у него резервный «гульфик». Тот же, как истый гурман и непризнанный гений экспромта, смаковал ситуацию, ходил гоголем, делая важное лицо при каждой встрече с Матвеичем.
Уже весь состав экспедиции, включая высокое начальство, следил за развитием пьесы. Многие «зрители» удивлялись наивности доктора. Некоторые же думали, что он ведёт двойную игру, чтобы посмешить народ и в итоге сделать какой-нибудь неожиданный ответный ход, тем самым поставив боцмана в дурацкое положение. Один я знал: никакой двойной игры не было и всё принималось бедным доктором за чистую монету. Вмешаться в режиссуру пьесы я уже не мог — процесс стал необратим. Все ждали развязки.
— Отстань от человека, — увещевал боцмана капитан, — что ты к нему пристал со своими «гульфиками»? Как будто делать тебе больше нечего.
— Да это не я, — оправдывался тот, — это он ко мне пристаёт. А где я их возьму? Нам ещё всю надстройку надо белилами закатывать. И этих, с позволения сказать, «гульфиков» просто не хватит. А он просит и просит. Для нецелевого применения.
Капитан только отмахивался, а невольные зрители посмеивались над ситуацией.
Наконец боцман сделал вид, что сжалился, и, когда Матвеич уже не надеялся получить экзотический сувенир, выдал ему долгожданный «резервный экземпляр».
— От сердца отрываю, — с болью в голосе проговорил он. — Теперь, когда буду борта краской закатывать, всегда буду вас вспоминать. Кстати, надевая, не забудьте мехом внутрь вывернуть.
— Это понятно! Спасибо тебе большое! Теперь будет что дома показать. А коллегам расскажешь — не поверят.
— Так вы к коллегам прямо в «гульфике» и приходите, чтобы долго не рассказывать. Продемонстрировали один раз, и всем всё понятно станет без слов. А благодарить после будете. А вдруг не подойдёт ещё.
Иронию разыгранной пьесы наш Матвеич понял только тогда, когда к нему стали наведываться многочисленные доброхоты и усердно интересоваться «обновой». Подошёл ли размер? Не жмёт ли? Хорошо ли греет?
Матвеич, наконец-то осознав, что стал главным героем пьесы «Гульфики», снисходительно бормотал в свою густую бороду:
— Ну, боцман! Лиходей! Никогда не забуду.
Слыша бормотания доктора, я как-то раз сказал ему:
— «Новичка в Антарктиде» кто тебе давал читать? Сколько раз в тебя втемяшивал. Там же описаны подобные приколы.
— Так то в книге, — оправдывался Матвеич, — там отстранённо, а здесь наяву. Но теперь-то я хорошо прочувствовал этот сюжет. Чужой опыт, он и есть чужой. На себя не примеришь.
— А ты вот примерил. На свою голову.
— Да не на голову, не на голову, — повысил голос Матвеич, — а на… Спроси у боцмана, он тебе скажет на что. Век живи — век учись.
— Вот что я тебе скажу, Матвеич: наивный ты человек. Во время войны «мессер» сбил из станкового пулемёта. Герой. Медаль за это получил. С медалью я ещё могу тебя представить. Но с гульфиком, извини…
— Считай, что это вторая моя медаль. Но уже за зимовку. Заслужил!
— Какая же это медаль? Здесь целый орден, — заключил я.
— Во Франции орден Подвязки, а у меня — орден Гульфика, — согласился Матвеич.
Из-за длительного перехода по Индийскому океану на судне возник дефицит пресной воды. Её стали подавать в умывальники в строго установленные часы — в основном за 15 минут до трапез. Перед очередным ужином, улучив момент, я успел быстро вымыть голову под краном, наскоро постирать носки и даже растереться по пояс. На большее воды не хватило.
— Шторм начнётся, — поведал мой сосед тоном непререкаемого знатока, когда я закончил свои «водные процедуры».
— Это почему же?
— Потому что носки постирали.
Я от души рассмеялся:
— Что же тогда получается, если не стирать носки, то и штормов не будет?
— Не будет, — заверил сосед. — Может быть, вы и не попадаете под эту категорию и являетесь исключением из правил, но по себе точно знаю: как только носки постираю, на следующий день обязательно заштормит.
— А если на берегу? — поинтересовался я.
— Та же история. Только вместо шторма выступает жена. Поэтому дома я никогда сам не стираю. И в итоге у нас тишь да гладь. Это уже проверено. А в море — другое дело. Я же не могу сказать, к примеру, старпому или вам: «Постирайте, пожалуйста, мои носки». Это, во-первых, некрасиво, а во-вторых, могут не понять и запустить вдогонку чем-нибудь тяжёлым.
— Да, с этим я согласен. Но если ваша теория верна, попробуйте подвести под неё какую-нибудь научную базу.
— Это выходит из области познания мира научными методами. Я лишь констатирую неоспоримый факт. Уверен, что никакой математический анализ не сможет установить закономерность между возникающим штормом и моими носками. Но она тем не менее существует. Одна из её составляющих — гравитация. Я как раз и занимаюсь гравиметрическими наблюдениями. У меня и прибор для этого есть. И что вы думаете? Я или кто-то из учёных мужей, которые придумали этот мудрёный прибор, знаем, что такое гравитация? Ничуть не бывало! Никто в мире не знает, что это за субстанция и с чем её едят.
— И тем не менее замеряют?
— Да! И ещё как замеряют. Можете мне поверить. Сегодня это пока «алхимия», а завтра может стать фундаментальной наукой. Так и со старыми носками. По моим представлениям, они являются причиной зарождающихся в океане стихий. И, заметьте, чем больше накоплю носков для стирки, тем сильнее разыгрывается настигающий нас шторм. Поэтому стараюсь стирать дробными партиями — по две-три пары, не более. Однажды совершенно беспечно накопил целую груду, и после стирки нас чуть не перевернуло на крутой волне внезапно пришедшего шторма. А те бури, которые устраивает жена после моей вынужденной стирки носков, кажутся сущей ерундой. Хотя временами её выступления бывают почище цунами.
— Но если есть возможность влиять на стихии при помощи таких обыденных вещей, надо пробовать… Я даже не знаю, что предложить. Ну, к примеру, отказаться от носков вовсе. Или…
— Я тоже размышлял об этом. Была даже мысль взять в рейс несколько дюжин, чтобы не стирать их, а выбрасывать в океан, принося жертву Нептуну. Но пожалел денег. Накладно это для рядового научного сотрудника. Отштормоваться получается дешевле. Здесь не всё так просто. Короче, никуда от штормов не денешься, так же как и от стирок.
На следующий после стирки носков день действительно начался шторм. Циклон, в который мы медленно вползали, набирал силу и тормозил движение судна. На фотоотпечатке со спутника можно
