и по-настоящему заботливого супруга. Мать он в письме успокаивает: «Все здоровы. Путешествие было очень интересно и удачно. Дора давно на ногах и быстро поправилась».
Посещения Le Cercle прекращены, мысли о Жизели вытеснены. Но однажды строго в то время, когда у студентов по расписанию рисование с натуры, Лев не может больше сопротивляться чувствам. Любовь никуда не ушла. Красный от стыда, он спешит в мастерскую, где Жизель стоит в одиночестве у колонны, держа в руке карандаш и альбом для эскизов. О семейной драме Льва ей все известно, вероятно, в его доме у нее был собственный шпион. Лев сбивчиво говорит, что американская поездка получилась слишком короткой, чтобы он смог забыть все, что было. Жизель поворачивается, уходит. Лев идет следом и произносит все, что хотел сказать: «Простите и поверьте, что я люблю вас одну и буду любить одну до конца жизни. Все это и для меня было неожиданностью». Жизель, зло блеснув черными глазами, останавливается и бросает с презрением: «Мужчина не ухаживает за девушкой, когда жена его ждет ребенка! Прощайте, я не хочу больше видеть вас». И, развернувшись на каблуках, уходит.
Но забыть ее Лев не сможет. Она присутствует в его мыслях денно и нощно. Без нее он живет, будто на кладбище. Он везде ее ищет – на концертах, выставках, в академии… В Le Cercle она больше не приходит. Льву кажется, что сейчас-то его брак уж точно себя исчерпал. Он должен найти Жизель и пообещать ей, что разведется с Дорой. Жизель ведь сама просила его развестись, хотя, конечно, она тогда не знала, что он отец пятерых детей. Но, может быть, ее чувства к ему все же не умерли.
В мае National Salon выставляет два его мраморных бюста – Толстого и трехлетней дочери Нины в головном уборе прихода Лександ в Даларна. Перед бюстами он оставляет визитные карточки. И на следующий день обнаруживает чью-то одобрительную строчку: «C’est très beau» [8]. Лев понимает, что это Жизель, и снова начинает надеяться. Но найти ее ему не удается. И его письма остаются без ответа.
В 1911 году Жизель уходит из жизни Льва, но остается в его сердце. Она появляется во многих рассказах, романе, драматических набросках. В воспоминаниях, написанных в конце 1930-х, он снова и в последний раз признается француженке в любви:
Прошли десятки лет с того вечера, но до сих пор, несмотря на все то, что я пережил, несмотря на все мои страдания и разочарования, несмотря на громадное расстояние, разделяющее меня от милой «France», несмотря на тридцать два года жизни с той минуты, когда в первый раз я услышал голос Жизель и плечом коснулся ее плеча, в то время как мы, сидя рядом, рисовали и переговаривались, – я люблю ее больше всех женщин на свете и повторяю здесь то, что всегда говорил ей, – что только она одна была моей истинной, посланной мне женой перед небесами, «devant les Cieux».
В заметках о событиях 1920-х годов, которые Лев делал для будущих воспоминаний, он дает понять, что вопреки всему они еще раз виделись в Париже, и результатом встречи стала «близость без счастья». Известным скульптором Жизель не стала. После двух первых кратких браков в 1933 году она вышла замуж за Марио Россо, итальянского военного летчика и фермера. Пара поселилась в Кении, где Жизель и провела большую часть жизни. Умерла она в 1978 году.
Доре и детям в Париже нравилось, несмотря ни на что. В последние французские месяцы они ездят на экскурсии, осматривая знаменитые места в окрестностях города. Притягательная цель – Мёдон. Сначала по воде, затем по канатной дороге – le funiculaire de Bellevue – до террасы, откуда открывается головокружительно красивый вид на Сену.
В начале лета им наносит визит старый знакомый Доры граф Биргер Мëрнер, писатель и дипломат. Он возвращается в Швецию после пребывания в Австралии и приходит к Толстым на завтрак. Его сопровождает юная австралийка, которую он называет «деткой». Мëрнер рассказывает массу интересного и отчасти диковинного. Путешествуя по южной части Тихого океана, он встречался с каннибалами, и они пригласили его на завтрак. «Мне говорили, что по вкусу это нечто среднее между курицей и свининой», – добавляет Мëрнер. Дети слушали его, раскрыв рты.
Лев отзывается о госте так: «аморальный и тщеславный, типичный шведский авантюрист, довольно приятен». В ближайшие дни он позирует Льву в его мастерской. Работа получается удачной, и Мëрнер, отправляясь домой в Швецию, забирает бюст с собой. (Со временем бюст займет видное место в университетской библиотеке Эребру.) Так как Толстые тоже собираются вернуться в Швецию, и, возможно, навсегда, Лев считает, что мастерскую нужно освободить от работ. Мëрнер обещает организовать доставку, а несколько работ упаковывает и забирает с собой, в частности скульптурную красавицу-итальянку с ребенком у груди.
Веселый и интересный, Мëрнер очаровывает всех. Маленький Петя, понимая, что у родителей не все гладко, считает, что Дора должна выйти за шведа замуж. У Мëрнера другие планы, но дружеские контакты между ним и Дорой сохранятся на десятилетия.
В июне семья покидает Париж. Для Доры и детей это расставание с городом, который они полюбили. Дора утешает себя цитатой из «Саги о Фритьофе»:
Флаг на мачте на север назад устремлен,
там любимую вижу страну.
Я по воле небесных ветров поплыву,
я на север мой руль поверну [9].
По прибытии в Швецию Дора и дети остаются в Хальмбюбуде, а Лев едет дальше, в Ясную Поляну. Три недели в обществе матери не приносят, впрочем, ни утешения, ни покоя. Пустоту, образовавшуюся после ухода отца, он еще может пережить, но боль от потери Жизели он ощущает постоянно. Лев часто садится за рояль и импровизирует. Софья Андреевна задумчиво слушает: «Его игра, как и его мысли, перескакивают с одного мотива на другой. А мог бы хорошо играть. Так и все свои способности размечет по мелочам».
Они снова в Швеции и несколько недель снова проводят в Варберге. Красивые пляжи, бани, бассейны под открытым небом, променады – все, что пожелает душа. Потом – домой, на Таврическую улицу. В результате ремонта и перепланировки в квартире появились четыре дополнительных комнаты, что требовалось для увеличивающегося младшего поколения и было им оценено. Дора занимается хозяйством и младшими девочками, ей помогает новая няня, Гертруда Ваксин из прихода Ваксала, а Паля, Кита и Петя
