начинают учебу в Тенишевском училище на Моховой. Для Льва это важное звено в воспитании, которое сделает сыновей настоящими русскими. В качестве родного языка Лев указывает русский для Пали и Пети, но шведский для Киты. Все трое крещены в православии. «Авось что-нибудь выйдет из них лучшее, чем мы, – пишет Лев Софье Андреевне. – Только в них смысл жизни, и это грустно для личного счастья». То, что дети часто выходят на первый план, Лев, видимо, начинает воспринимать как угрозу мечтам о собственном будущем.
Тенишевское училище – относительно современное учебное заведение, в котором особое внимание уделяется художественным предметам. Центральное место в учебном плане занимает физкультура. Оценки не ставятся, ученику дается только письменная характеристика. Поощряется самостоятельная работа. К большому удовольствию Льва, из учебного плана изъята латынь. Проводятся регулярные родительские собрания. Все мальчики Толстые способны, но после двух лет во Франции у них наблюдаются некоторые сложности с адаптацией. Если о Пете говорится, что он «ленивый и невежественный», то Палю характеризуют как «довольно непослушного».
Лев уже смотрит в будущее. Далее сыновья поступят в Императорское училище правоведения. И через два года – осенью 1913-го – Паля действительно сможет щеголять в новой красивой униформе. Вступительное собеседование он пройдет успешно и будет зачислен. Успех обеспечат дополнительные занятия в довольно большом объеме. Всю весну его будет готовить домашний репетитор, который, помимо прочего, займется с ним латынью. Латынь, таким образом, все же понадобится! Первый год обучения Лев оплатит, но потом Паля хорошо сдаст экзамены и оставшиеся годы будет учиться как государственный стипендиат. Именно с этим вопросом Лев обращался в письме к императору еще в 1908-м. Через год после него поступит в Императорское училище правоведения и Кита. А Лев получит все основания гордиться сыновьями, которые отныне всегда будут в числе лучших студентов своих курсов. Лев также позаботится о том, чтобы дважды в неделю они тренировались в националистически ориентированном Русском гимнастическом обществе «Сокол».
Лев пишет и занимается скульптурой. Внешне все спокойно и нормально. Но внутри Лев опустошен. Он работает без вдохновения и радости, разрывается между долгом перед семьей и воспоминаниями о любви, пережитой в Париже. Там были глубокие настоящие чувства. Так это ощущалось. Дора хорошая женщина, но ей недостает «глубины». И в России она, по сути, чужая. В нескольких пьесах Льва того периода звучит мотив того, как нарастает отчужденность и остывают чувства в браке.
Может, ему станет легче от общения с детьми? Или лучше начать какой-нибудь новый большой проект? Скажем, собственную газету. Но собственная воля – куда она подевалась? Одержимость Жизелью Лев пытается заменить на другую страсть – азартные игры. Вот его новая любовница. Поскольку Лев считает себя в некотором роде экспертом по лошадям, начинается все преимущественно с ипподрома. Скрыты за азартными играми и материальные проблемы. Долго жить не по средствам нельзя.
Рождество 1911 года они празднуют не вместе. Дора и Паля уезжают в Швецию, Лев с другими детьми остается в Петербурге. Тем же поездом, что и Дора с Палей, но в благоухающем сигарами купе первого класса едет в Швецию их давний знакомый Эммануил Нобель. Пале он показывает дорожное портмоне со всеми европейскими валютами разных цветов. И он безоговорочно согласен с Дорой: разумеется, первую Нобелевскую премию по литературе должен был получить Толстой!
Дора и Паля приезжают в Энчёпинг без предупреждения, но мансарда имения Вестерлундов всегда зарезервирована для семьи Толстых. В гостиной накрыт большой рождественский стол. Они устраивают санные прогулки, едут на новогодний праздник к Туре Флодерусу, городскому врачу, где их ждут игры, ужин, глинтвейн и пунш.
В январе 1912 года в Петербург приезжает Свен Гедин. Цель визита – объяснить смысл своей последней публикации Ett varningsord («Слово предостережения») другу Николаю II. В этой брошюре, которая в Швеции вышла миллионным тиражом, Гедин горячо поддерживает увеличение расходов на оборону. В его представлении, над восточным фронтом Швеции нависла угроза, поскольку внешнеполитические цели России, вне сомнения, подразумевают выход к Атлантике. Предостережением для шведов должен служить пример Финляндии, которая, по мнению Гедина, превратилась в русскую провинцию, «убранный цветами саркофаг на востоке». Под угрозой само существование Швеции, а шведы беспечно танцуют бостон «у края вулкана». Сейчас необходимо усилить обороноспособность, укрепить флот, сделать учебу в военных училищах более длительной и вдвое увеличить пехоту.
Российский император крайне возмущен. Он попросту шокирован тем, что Россия представлена как военная угроза для Швеции. Объяснения и отговорки Гедина не принимаются. Дружеские отношения полностью разорваны.
«Слово предостережения» срочно переводится на русский. Приходит черед Льва читать и ужасаться. С Гедином он познакомился три года назад на приеме у Эдварда Брендстрёма, шведского посланника в Петербурге. Присутствовала при этом и Дора, воспользовавшаяся шансом познакомиться с собственным кумиром – «юной гордостью Швеции». Сейчас от уважения и восхищения 1909 года не осталось ничего. И хотя в начале века Лев сам утверждал, что Скандинавия только выиграет, если станет частью России, и такой сценарий будущего казался ему неизбежным, то на выпад Гедина он реагирует эмоционально. Бояться России – это же чистейшая русофобия. И Лев, старый друг и знаток Швеции, комментируя для «Нового времени» рассуждения Гедина, выбирает обиженный тон. Чтобы усилить впечатление, он называет Гедина «шведским евреем», как бы перемигиваясь с главными редактором газеты Сувориным, известным антисемитом. Своими выдуманными угрозами и карикатурами на русских Гедин умудрился испугать соотечественников и серьезно навредить добрососедским отношениям.
По неизвестной причине статья Льва остается в его личном архиве. Возможно, в России решают, что конфликт лучше не раздувать. Пресса и так уделяет Гедину достаточно внимания. Но Лев – русский патриот – забыть оскорбление не может.
В феврале в Петербург по личному приглашению Эммануила Нобеля приезжает еще одна знаменитость – Сельма Лагерлёф. Дома у Нобелей устраивается прием, среди приглашенных Лев и Дора. Доре предоставляется возможность рассказать Лагерлёф о том, что ее детей очень тревожит судьба предводительницы стаи гусыни Акки из «Путешествия Нильса с дикими гусями». Забьют ее или нет? «Все образуется», – успокаивающе звучит в ответ.
Зимой Лев становится завсегдатаем залов Литературно-художественного общества, где писатели и артисты второго ряда ужинают и играют в азартные игры. Здесь ему удается забывать о Жизель, пусть и ненадолго. Льва часто видят в обществе журналиста Александра Столыпина, слабовольного пропойцы, брата убитого премьер-министра. Однажды, проиграв ночью все деньги и выпив лишнего, они отправляются утром в гостиницу «Северная», чтобы выслушать нравоучение из уст заезжего французского евангелиста. Проповедник соглашается, зачитывает Евангелие и
