рассказал мне свою историю и показал фотографии со времен его пребывания в больнице. Сейчас мужчина выглядел совершенно обычно. Он не казался чудовищем, как я представляла саму себя. И ему удалось зародить во мне веру в то, что однажды все наладится.
Эта искра надежды помогла мне преодолеть все, что ждало меня дальше. Я как никогда цеплялась за свою веру. Я слушала музыку, которая поднимала настроение. Каждый раз, когда в мою комнату заходил терапевт, я повторяла Послание к филиппийцам, глава 4 стих 13: «Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе». И с каждым повторением этих слов моя надежда росла.
Спустя два месяца лечения и невыносимой боли я смогла сделать шесть шагов с помощью медсестер, поддерживавших меня с обеих сторон. Я целый час просидела на стуле. Я училась самостоятельно есть. Но мне все равно было очень тяжело в эмоциональном плане – я все время плакала. А потом пришло время возвращаться домой. Покинуть больницу было очень радостно. В этот момент мне пришло в голову, что меня ждут великие дела. Теперь мое предназначение – вдохновлять людей.
На восстановление ушел год, и я была готова дарить надежду другим.
Я приходила в больницы, чтобы приободрить людей, оказавшимся только в начале пути, по которому я уже прошла. Поначалу мне было очень тяжело возвращаться в ожоговое отделение. Ослепительно-белые стены, щелканье аппаратов, поддерживающих жизнь, и запах обожженной кожи напоминали мне о том мучительном времени.
Ожоги – одна из самых тяжелых травм. Ты можешь потерять привычный облик за считаные секунды. Это влияет на всю твою суть: духовную, физическую, интеллектуальную и эмоциональную. Каждая часть тебя выходит из строя и требует восстановления. Многим пациентам хочется умереть, чтобы не терпеть боль и не мириться этим состоянием. Своим примером я хотела помочь людям выбрать жизнь.
Теперь я живу очень насыщенно. Мы с мужем и дочерью полностью выздоровели. Я благодарна за все перемены, которые мне пришлось вытерпеть, чтобы стать той, кто я есть. Без этого опыта я бы не познакомилась с прекрасными храбрецами, пережившими огромные испытания.
Мое предназначение – вдохновлять не только людей, потерявших трудоспособность из-за несчастных случаев, но и всех, кто столкнулся с трудностями. Даже когда судьба к нам неблагосклонна, мы можем изменить свою жизнь, если поймем как. Я поняла это и теперь благодарна за то, что могу дать подсказку другим.
Сьюзен Лугли
Прощая, ты никак не изменишь прошлое, зато точно меняешь будущее.
Бернард Мелтцер
Осень только началась. Мы с детьми искали новый дом поближе к городу, чтобы проще было добираться до школы, церкви, магазинов и всего остального. И вот нам повезло: мы нашли идеальный дом в идеальном месте за идеальную цену. Когда сделка уже почти состоялась, раздался звонок.
Звонил мой бывший муж – Марти.
– Ты не хочешь переехать с детьми в мой дом, а я куплю жилье поменьше?
Его дом был слишком большим и просторным – для одинокого мужчины. А еще там был земельный участок. Я всю жизнь об этом мечтала: дом за городом с несколькими акрами земли.
Мы заключили сделку: Марти несколько месяцев поживет на цокольном этаже, а мы с детьми расположимся на первом. Это был странный период. Мы уже много лет не жили в одном доме. На время пришлось забыть об обидах и негативе, которым сопровождался наш развод. Нужно было немного пожить рядом, пока Марти не подыщет квартиру.
Но месяцы шли, а он все не съезжал. В стране начался финансовый кризис, который довел нас обоих до ручки. Нам пришлось учиться делиться.
Со временем мы привыкли жить под одной крышей, а дети могли больше общаться с отцом и проводить время с обоими родителями. Мы вместе работали во дворе, прыгали на батуте, сажали деревья в саду и фотографировали каждый новый овощ, как будто это был новорожденный младенец. Однажды до меня дошло: дети счастливее, когда живут в полной семье. Туман моих тревог и недовольства сложившейся ситуацией развеялся, когда я это осознала. Мы снова стали семьей. Не считая одной маленькой детали: мама с папой не были парой и даже не особенно друг другу нравились.
Финансовые проблемы становились все сложнее, им не было конца. Удивительно, но этот огромный источник стресса заставил меня проявить сочувствие к мужу, чего я не делала уже много лет. Конечно, мы не могли снова сойтись, но дружба и доброта начали расцветать. Мое сердце смягчилось, его тоже.
Два года мы учились, боролись и менялись, и однажды летним вечером муж пришел ко мне. Он был смущен, и я видела, что у него на душе действительно тяжко. Марти вошел в комнату и предложил поговорить. Я тут же занервничала. Эти слова не предвещали ничего хорошего. Бывший муж присел на краешек моей кровати – соснового ложа с балдахином и резными сердечками, которое он подарил мне пятнадцать лет назад, когда я была беременна сыном.
– Мне кажется, нам нужно попытаться восстановить наш брак.
От неожиданности я так и застыла с открытым ртом. Но принять это предложение, и уж тем более раскрыть сердце и дать ему надежду я была не готова.
– Нет.
Мы долго говорили, взвешивая все «за» и «против», но в глубине души мне было страшно снова довериться Марти. Когда-то я была бы счастлива, если бы он начал такой откровенный разговор. Но теперь было поздно: Марти опоздал на много лет.
Примерно неделю спустя он предложил вместе молиться. Только вдвоем, как мы делали давно, когда были счастливы. Сто лет назад. Я признала, что это хорошая идея. Что плохого в молитве? Тем более что мое сердце было по-прежнему закрыто на замок. В ту ночь мы вместе помолились.
Я слушала робкие слова бывшего мужа, чувствовала силу его желания вновь сойтись, и что-то внутри меня сжималось. Каждый вечер мы молились, и каждый вечер я чувствовала, как между нами что-то меняется все сильнее. И у меня закралось сомнение: а вдруг мы сможем снова стать семьей? В одиночестве я неистово молилась о наставлении. Если Господь уготовил нам это, то Ему придется помочь мне обрести веру. Мне нужно было доказательство.
Я увидела, что два упрямца действительно способны измениться. Каждый из нас сам начал меняться внутри, без давления другого. Я знала, что не только Марти нужно было работать над собой. Я тоже стала относиться к нему добрее, прощая многолетние обиды. И чувствовала, как эта перемена приносит мне спокойствие.
