В августе планы наступательных операций были разработаны во всех районах и спущены в армии для дальнейшей конкретизации. Командование 6, 9, 3-го районов в основном правильно спланировало наступательные действия своих войск, создав ударные группировки и поставив им задачи в духе оперативного плана генштаба. Однако в 5-м районе уменьшили состав ударной группировки на одну армию, не поставили конкретных задач перед армейскими группами, предоставив все решать им самим. Важнейший вопрос взаимодействия между армиями и армейскими группами командование 5-го района не смогло решить.
Кроме того, в ходе подготовки операции было значительно уменьшено количество придаваемой 5-му и 6-му районам артиллерии главного командования: вместо 287 стволов тяжелых и средних калибров фактически был выделен 141. Такое большое уменьшение войсковых единиц и артиллерии, предназначенных в главную группировку, опасно ее ослабляло. Кроме того, артиллерия не распределялась по войскам, а стояла на прежних местах, вдали от войск. Артиллерийское командование не знало даже, кого поддерживать и в каком направлении действовать. Докладывая Чан Кайши о ходе подготовки Ичанской операции, я настоятельно рекомендовал ему провести еще целый комплекс мероприятий.
…Прежде чем предложить Чан Кайши и его генеральному штабу детальный план наступления на Ичан, я решил со своим помощником и переводчиком С. П. Андреевым в сопровождении китайского генерала из оперативного управления генштаба побывать в войсках ближе к фронту, побеседовать с командующим 6-м военным районом генералом Чэнь Чэном, войска которого должны были играть главную роль в боях за Ичан. Я хотел, чтобы план наступления исходил именно от самого генерала Чэнь Чэна, а я бы только всячески поддерживал его.
Эта поездка отняла у меня около трех недель, но польза от нее оказалась весьма ощутимой. При встрече с командующим районом генералом Чэнь Чэном и его штабом удалось договориться о плане операции, который с нашими исправлениями был им принят и доложен в Чунцин.
6-й район, один из главных районов японо-китайской войны, располагался к югу от Янцзы на чунцинском направлении. Во главе района стоял один из лучших гоминьдановских генералов, тесно связанный с Чан Кайши, — Чэнь Чэн. Этот район имел больше войск по сравнению с другими районами, в его подчинение также входили оборонительные укрепления вдоль р. Янцзы. К северу от 6-го был расположен 5-й район, их разделяла Янцзы, которой владели японцы.
Фронт обороны 6-го района составлял около 600 км, хотя приличных коммуникаций, идущих с востока через Ухань на Чунцин, было немного. Лучшая сухопутная дорога была южная, по которой мы ехали в штаб района, дислоцировавшийся в городе Эныни. Второй, речной путь шел по Янцзы. От Уханя до Чунцина и выше могли ходить пароходы.
От Чунцина на восток сухопутная дорога шла по торам, через крутые подъемы и глубокие ущелья, оборонять которые можно было малыми силами. Но ближе к Ичану долина Янцзы была равнинной, плодородной. Главные, традиционные культуры здесь — рис, чай, а также бобы.
Наш путь лежал из Чунцина на юг с резким поворотом на восток из района Цицзяна на Наньчуань, Пэншуя и далее на Эныни, где находился штаб Чэнь Чэна.
Поездки по Китаю в то время лимитировались отсутствием горючего в заправочных колонках или на станциях отдыха. Все горючее было на строгом учете, а то, которое каким-то образом попадало в частные руки, к торговцам, невозможно было приобрести: за него ломили невероятные цены.
В районе Наньчуаня нас встретил командующий 5-й армией, которая считалась лучшей в гоминьдановских войсках. Она находилась в резерве на основных оперативных направлениях Ухань — Чунцин, Ухань — Гуйян. Эта армия была укомплектована до полного штата, хорошо обучена и вооружена лучшим оружием, которое было тогда в Китае главным образом нашим, советским. Личный состав поголовно грамотный, подобран по классовому признаку — сыновья из зажиточных семей, обработанные в духе политики правящих кругов Китая. Эта армия являлась опорой гоминьдана. Ее контролировал непосредственно Чан Кайши.
Останавливаться в Наньчуане надолго не было возможности: нас ждал длинный путь. Мы проезжали по горным районам, изредка пересеченным речками, текущими в глубоких ущельях. Горы были покрыты деревьями разной породы — от дуба до сосны. Встречались бамбуковые, апельсиновые и мандариновые рощи. Кругом изобилие грецкого ореха и множество чайных плантаций.
Дорога, по которой мы ехали, была проложена во время войны, ее поддерживали военно-дорожные отряды. Нужен титанический труд, чтобы молотком и зубилом (другой техники не было) прогрызть путь через горы и вершины, через пропасти и ущелья, по узкому горному карнизу с нависающими над головой скалами с одной стороны и километровыми пропастями — с другой. Сорвись автомашина, повозка или человек с дороги — и костей не соберешь. Изредка встречались поселки, главным образом вдоль рек и ручейков. Вода в горах — редкое явление, поэтому жители селились в низинах и долинах. Рисовых полей в горах не было, потому что не было воды. В долинах культивировались бобы и соя, да и то на маленьких площадках-террасах по склонам гор.
От дороги отходили в стороны пешеходные тропинки, по которым можно было продвигаться только гуськом или на осликах. Тропинки вели в населенные пункты, в китайские фанзы, которые лепились на мало-мальски удобных площадках. К югу от Янцзы эти дома чаще всего походили на большие шалаши — несколько кольев из бамбука, вбитых в землю и с боков обтянутых рогожей, крыша из бамбуковых листьев. В каждой фанзе ютилось по 10–15 человек. Бедность и грязь выпирали наружу из всех дверей и проулков, в которые мы могли случайно заглянуть. Но, несмотря на это, нас удивляло гостеприимство простых китайцев, которое они проявляли к нам, советским людям. Иногда нам приходилось останавливаться в пути около населенных пунктов, чтобы отдохнуть после долгой езды. Наши машины немедленно окружали ребятишки, которые прежде всего спрашивали, кто мы. Мы вначале отделывались общими ответами («вайго жень» — «иностранцы»). Это их не успокаивало, вопросы продолжались. И когда они узнавали, что мы — советские, ребятишки извещали о нас весь поселок и стремились чем-то нас угостить, прежде всего тащили металлический закопченный чайник с чаем, иногда печенье и фрукты. Когда мы их спрашивали, за что они нас угощают, ответы везде были одни и те же: советские люди хорошо помогают Китаю бить врага.
Такое отношение к советским людям, конечно, шло через головы гоминьдановских правителей. Простой китайский народ помнил и знал, как советские добровольцы сражались с его смертельными врагами — продажными китайскими милитаристами и японскими агрессорами.
