В 1903 году, летом, Константин Константинович впервые приехал в Осташево, чтобы оценить лично, стоит ли покупать имение. 24 июля в его дневнике появляется запись:
Местность скромная, поля, лесок, песчаная местность. Красив подъезд к дому… Дом большой, каменный, с колоннами… Славные уютные комнаты, вид с террасы прелестный – цветник, за ним спускающаяся к реке лужайка, на ней между берегами и домом пруд с заросшим деревьями островком. Напротив дома, за рекой на правом берегу церковь, очень живописная. Вправо от дома, на высоком берегу тянется тенистый парк.
Словом, ему здесь понравилось. Приглянулось Осташево и Елизавете Маврикиевне, детям. К тому же хозяин имения, Г. К. Ушков, уверил, что со временем его можно сделать доходным. Константин Константинович купил усадьбу и тут же начал перестройку барского дома. После ремонта сюда завезли новую мебель, произведения искусства, рояль, бильярд. Семья стала обживаться в новом доме, радуясь тишине и покою. Но не забыли и о местных крестьянах – было начато строительство школы для их детей.
Огорчало лишь одно – имение так и осталось убыточным, несмотря даже на смену управляющего. Впрочем, особо Константин Константинович по этому поводу не переживал – ведь здесь очень нравилось отдыхать всем членам семьи. Особое раздолье – для детей. Об этом свидетельствуют строки из дневника:
Олег и Игорь так полюбили Осташево, так втянулись в деревенскую жизнь и привязались к сельским жителям, что отъезд отсюда для них горе.
Для самого же великого князя имение стало настоящим приютом отдохновенья, где он мог отвлечься от столичной суеты, законов, которые диктовал нелюбимый им высший свет. А потом вновь погрузиться в творчество, без которого не мыслил существования. Неудивительно, что именно здесь, в Осташево, родились в минуту вдохновенья чудесные поэтические строки:
Люблю тебя, приют уединенный!
Старинный дом над тихою рекой
И бело-розовый, в нем отраженный,
Напротив сельский храм над крутизной.
Сад незатейливый, но благовонный,
Над цветом липы пчел гудящий рой;
И перед домом луг с двумя прудами,
И островки с густыми тополями.
Люблю забраться в лес, поглубже в тень;
Там, после солнцем залитого сада,
Засушным летом, в яркий знойный день
И тишина, и сумрак, и прохлада…
Люблю присесть на мхом обросший пень:
Среди зеленой тьмы что за отрада,
Когда в глаза сверкнет из-за дерев
Река, зеркальной гладью заблестев!
Под ельника мохнатыми ветвями
Таинственный суровый полумрак.
Ковер опавшей хвои под ногами;
Она мягка и заглушает шаг.
А дальше манит белыми стволами
К себе веселый светлый березняк
С кудрявою, сквозистою листвою
И сочною росистою травою.
Схожу в овраг. Оттуда вверх ведет
Ступенями тропа на холм лесистый;
Над нею старых елей мрачный свод
Навис, непроницаемый, ветвистый,
И потайной пробился в чаще ход.
Там аромат обдаст меня смолистый.
В густой тени алеет мухомор
И белый гриб украдкой дразнит взор.
Другой овраг. Вот мост желтеет новый.
С него взберусь опять на холм другой,
И прихожу, минуя бор сосновый,
К отвесному обрыву над рекой.
Мне видны здесь: отлив ее свинцовый,
Далекий бег и заворот крутой,
Простор, и гладь, и ширь, и зелень луга
Прибрежного напротив полукруга.
А вдалеке на берегу наш дом
С колоннами, классическим фронтоном,
Широкой лестницей перед крыльцом,
Двумя рядами окон и балконом.
Смеркается. Малиновым огнем
Река горит под алым небосклоном.
Уж огонек между колонн в окне
Из комнаты моей сияет мне.
Домой, где ждет пленительный, любимый
За письменным столом вседневный труд!
Домой, где мир царит невозмутимый,
Где тишина, и отдых, и уют!
Лишь маятник стучит неутомимый,
Твердя, что слишком скоро дни бегут…
О, как душа полна благодаренья
Судьбе за благодать уединенья!
Но желанное уединенье – нечастый подарок. Константину Константиновичу вновь и вновь приходится с головой окунаться в дела, решать разнообразные проблемы, встречаться со многими людьми. Принадлежность к императорской семье, высокое положение в обществе отнюдь не освобождают его от каждодневных обязанностей. А на рубеже веков их у него становится еще больше, чем прежде. Судьба переворачивает очередную страницу жизни великого князя. Начинается новая увлекательная глава, открывающая широкие горизонты. Хотя пролог к ней был совсем не веселый…
Глава восемнадцатая
«Отец всех кадет»
Вернувшись домой в конце июля 1899 года из чудесной поездки по Черногории, великий князь узнал, что в Преображенском полку в его отсутствие произошла большая неприятность – растрата. Виновны будто бы офицеры. Правда это или нет, он пока не знал. Но упорные слухи об этом распространялись в окружении великого князя Владимира Александровича, занимавшего пост командующего войсками гвардии и Петербургского военного округа.
Константин Константинович очень переживает – подобное во вверенном ему воинском подразделении случилось впервые. Особенно неприятен вопрос, заданный ему Владимиром: не знает ли он кого-нибудь, кому мог бы сдать полк?
Я был огорошен и внутренне возмущен, но сидел молча, не возражая ни словом и не оправдываясь. Когда он кончил, я доложил, что следствие обнаружило причастность к преступлению только трех негодяев и не предполагает и возможности целой шайки. Наконец, Владимир дал мне совет обо всем этом переговорить с его начальником штаба Васмундом.
К счастью, опасения о недоверии к нему как к командиру полка не оправдались. Генерал Г. Р. Васмунд объяснил, что Владимир Александрович еще до печального происшествия в полку говорил с ним о том, что лучшая кандидатура на должность главного начальника военно-учебных заведений Российской империи – именно великий князь Константин Константинович. Поэтому вполне очевидно, что совет родственника сдать полк не имеет ничего общего с совершенным несколькими офицерами преступлением.
Через пару недель, в середине августа, генерал-лейтенант И. И. Якубовский официально сообщил великому князю о грядущем назначении. Вступить в новую должность Константину Константиновичу нужно будет через три месяца, а именно 14 ноября.
Хоть и лестно было для Константина Константиновича новое назначение, а все же сердце болезненно сжималось при мысли о том, что придется вскоре покинуть преображенцев.
А ему так хотелось отпраздновать с ними юбилей – десять лет командования полком! Это должно было произойти в 1900 году, тогда же исполнялось два столетия со времени дарования Преображенскому полку наименования лейб-гвардии. Великий князь мечтал о том, как пройдет в этот торжественный день парадным маршем во главе подчиненных…
