Правда, некоторые из этих «милых детей» порой заставляли его разгадывать такие ребусы, что не позавидуешь. А он – ничего, справлялся, причем с явным удовольствием. В 1972 году в журнале «Кадетская перекличка» (№ 2) были опубликованы воспоминания дочери великого князя – княжны Веры Константиновны, которые могут послужить прекрасной иллюстрацией той любви и доверия, которые испытывали очень многие кадеты к ее отцу:
…Один кадет, по фамилии Середа, за «тихие успехи и громкое поведение» был выставлен из двух корпусов – Полтавского и Воронежского.
Тогда он решил обратиться за помощью к моему отцу. Он отправился в Павловск. Швейцар его не допустил. Тогда, недолго думая, Середа обошел парк, влез на дерево, чтобы произвести разведку. Увидев, что отец мой находится в своем кабинете, он туда вошел. Услышав шорох, отец поднял голову и, сразу узнав мальчика, спросил:
– Середа, ты здесь что делаешь?
Середа, сильно заикаясь, ответил:
– Ввв-аше иии-мператорское ввв-ысочество – ввв-ыперли!
– Так, – сказал отец. – Что же ты теперь думаешь делать?
На это Середа, не задумываясь, воскликнул:
– Ввв-аше иии-мператорское ввв-ысочество – д-д-думайте в-в-ы!
Мой отец «подумал», и шалун был назначен в Одесский кадетский корпус, который окончил. Он вышел в кавалерию. В I Великую войну отличился, заслужил Георгиевский крест и пал смертью храбрых…
Константин Константинович помогал очень многим кадетам, едва вступающим в жизнь. Он прекрасно понимал, что проштрафившимся мальчишкам обязательно надо дать шанс исправиться, проявить себя с хорошей стороны. Поэтому и склонен был «не казнить, а миловать». В бытность свою главным начальником военно-учебных заведений, великий князь почти никогда не утверждал приговоров об исключении кадет из корпусов. Он не хотел губить их будущее, считая, что раз родители отдали сына на воспитание государству, они вправе рассчитывать, что он окончит корпус. Если же кадет балуется или плохо учится, то это вина его воспитателя, за которую нельзя наказывать ребенка, а тем более его родителей.
В 1909 году был опубликован сонет К. Р., который называется «Кадету»:
Хоть мальчик ты, но, сердцем сознавая
Родство с великой воинской семьей,
Гордися ей принадлежать душой.
Ты не один: орлиная вы стая.
Настанет день, и, крылья расправляя,
Счастливые пожертвовать собой,
Вы ринетесь отважно в смертный бой.
Завидна смерть за честь родного края.
Но подвиги и славные дела
Свершить лишь тем, в ком доблесть расцвела:
Ей нужны труд и знанье, и усилья.
Пускай твои растут и крепнут крылья,
Чтоб мог и ты, святым огнем горя,
Стать головой за Русь и за царя.
Вскоре эти строки знал уже каждый, кому выпало счастье носить имя российского кадета. Ведь великий князь Константин Константинович успел к этому времени завоевать у воспитанников всех кадетских корпусов императорской России самую горячую, искреннюю любовь. Неудивительно поэтому, что в русской армии в те годы его называли не иначе, как «отец всех кадет».
К моменту назначения великого князя в 1900 году на должность главного начальника военно-учебных заведений, в стране широкое распространение получили революционные настроения, направленные на подрыв основ государственности. Его идеи прочно укоренились в умах многих студентов гражданских вузов, стали они постепенно проникать и в военные учебные заведения. Одной из главных своих задач Константин Константинович считал борьбу за юные, не окрепшие еще души кадет. Только осуществлял он ее не репрессивными методами, памятуя недавние студенческие волнения и реакцию на них правительства, а выдвигая главными тезисами в этой борьбе духовность и нравственность.
Дело воспитания кадет он повел так тонко и искусно, что со стороны могло показаться: никакой реформы не было. Даже старый кадетский катехизис остался в том виде, как и раньше. Но Константин Константинович сумел наполнить его новым смыслом, основа которого – духовность православного русского воинства, призванного своими делами соответствовать Божьей заповеди: «Больше сея любве никтоже имать, да кто душу положит за други своя».
Он говорил о том, что «звание воина почетно, а кадета, как будущего офицера, особенно». Но одного звания – мало. «Недостаточно надеть форму кадета, а затем и офицера – надо суметь с достоинством пронести ее через всю жизнь». Великий князь выступал за отмену в армии унизительных телесных наказаний. Выступая перед своими воспитанниками, он говорил:
Издеваться над солдатом, тем более бить его – нельзя. Его можно и должно любить, учить и суметь сделать из него истинного воина – слугу царя и родины. На это способен только образованный офицер. Нельзя поэтому отворачиваться от науки. Нужно знать не только математику и физику, но и русскую литературу, историю, географию, музыку.
А в своем знаменитом приказе от 24 февраля 1901 года о воспитании военной молодежи Главный начальник военно-учебных заведений писал:
Поддерживая все свои требования с принципиальной строгостью и устанавливая самый бдительный надзор, закрытое заведение обязано, по мере нравственного роста своих воспитанников, постепенно поднимать в них сознание человеческого достоинства и бережно устранять все то, что может оскорбить или унизить это достоинство.
Константин Константинович понимал, что ему нужны умные, толковые помощники. И он всегда умел их найти. Не боялся назначать директорами кадетских корпусов молодых полковников, отстраняя от дел – быстро и тактично – тех, чьи взгляды на воспитание подрастающей воинской смены явно устарели. В бытность его главным начальником военно-учебных заведений в столице открылись курсы офицеров-воспитателей, к преподаванию на которых великий князь привлек лучших в Санкт-Петербурге профессоров. Все воспитанники кадетских корпусов должны были впоследствии пройти через эти курсы. После их окончания они возвращались в корпуса, причем, по свидетельству одного из офицеров, «точно хорошо вымытые и освеженные в прекрасной бане».
Вскоре после своего назначения великий князь добился того, что кадетским корпусам были возвращены их прежние знамена, сданные в архив после переименования их в военные гимназии. И сразу же отдал распоряжение во время парадов выносить знамена в строй «как наивысшую воинскую святыню и лучшее украшение кадетского строя». Были, правда, и такие корпуса, у которых знамен не было. Благодаря усилиям Константина Константиновича 12 ноября 1913 года эта несправедливость была устранена. И он считал своим долгом лично вручать их каждому кадетскому корпусу в торжественной обстановке, «испытывая при этом гордость и восторг вместе с кадетами, видя знамя в строю корпуса».
