Есть и еще одна – весомая – причина для волнений. В эти недели он самозабвенно репетирует роль Гамлета и боится, что его появление на подмостках, да еще на придворной сцене, где его увидит все общество, сразу же после вступления в новую и важную должность, может произвести очень невыгодное впечатление. «Скажут, и не без основания, что не успел я взяться за новую обширную деятельность, как уже ломаюсь на театре».
Константин Константинович не может переломить ход событий. Правда, фортуна ему благоволит: генерал-лейтенант Якубовский говорит, что назначение его состоится не раньше великого поста. И это замечательно! Значит, сумеет все же сначала сыграть принца датского, а потом уж возьмется за воспитание кадет…
Но прежде надо многому научиться самому. Поэтому почти каждый день, несмотря на огромную занятость, Константин Константинович не менее часа посвящает чтению литературы о военно-учебных заведениях.
…Указ о его назначении главным начальником военно-учебных заведений был подписан императором 4 марта 1900 года. И хотя это произошло раньше десятилетнего юбилея полка и великому князю так и не удалось пройти парадным маршем, имя его сохранено в списках среди других преображенцев.
15 марта он впервые прибыл к новому месту службы – в здание Главного управления военно-учебных заведений, которое находилось на Васильевском острове по адресу Кадетская линия, д. 3–5. Ему представили ближайших помощников, с которыми Константину Константиновичу придется служить многие годы. С генералами, полковниками и подполковниками он поздоровался за руку, остальных офицеров приветствовал легким кивком головы. В эти минуты его смущал вопрос, как же правильно обращаться к воспитанникам военных заведений: на «вы» или на «ты»? Так и не решив его для себя, заехал после знакомства с подчиненными к государю, рассказал ему о своих сомнениях, спросил совета. Николай II, поразмыслив, решил: правильно будет к кадетам обращаться на «ты», а к юнкерам и пажам – на «вы».
Службу в новой должности великий князь начал с инспекционной поездки по провинции – на обратном пути из Берлина, куда он незадолго до этого выехал, чтобы принять участие в торжествах по случаю совершеннолетия наследника германского престола кронпринца Фридриха Вильгельма. Почти месяц ушел на то, чтобы познакомиться с подведомственными ему теперь заведениями в Пскове, Воронеже, Орле, Елизаветграде, Полоцке, Чугуеве, Одессе, Киеве, Вильно, Варшаве…
Удивительно, как в душе одного человека уживались черты натуры поэтической, возвышенной, и военного, привыкшего жить по уставу. Редкий, но замечательный сплав! Буквально по минутам был расписан маршрут каждой поездки – все четко, грамотно, с пользой для дела. Константин Константинович не жалел часы, а порой и целые дни проводить в беседах с воспитанниками и офицерами. Всегда старался вникнуть в самую суть – ведь не потемкинские деревни ему были нужны, а правда о воинской жизни! Поэтому и замечал он больше, чем хотели ему порой показать местные «отцы-командиры». Безусловно, для этого нужен особый талант, душевная чуткость, наблюдательность.
Колесил великий князь по России на поезде. А сопровождал его в этих поездках очень интересный человек – генерал А. Д. Бутовский. Высокообразованный, обладающий разносторонним талантом, он стоял у истоков современного олимпийского движения. Когда в 1894 году был создан Международный олимпийский комитет, Алексей Дмитриевич вошел в его состав как представитель одного из 12 государств – Российской империи. Генерал Бутовский был автором многих трудов по теории и методике физической подготовки в армии и учебных заведениях, но нам интересны прежде всего его воспоминания, в которых он подробнейшим образом описал не только походный быт великого князя Константина Константиновича, но и его занятия во время инспекционных поездок. А. Д. Бутовский, в частности, писал:
Смотры великого князя нельзя ни в коем отношении ставить в параллель со смотрами, как они обыкновенно делаются. У него была драгоценная способность быть очень представительным там, где это нужно по самой сущности дела, и отрешаться от этой формальности, когда она не требуется ни для поддержания достоинства начальника, ни для внушительности смотра.
С особым уважением, даже восхищением, генерал отмечал организованность и работоспособность своего августейшего командира:
Я должен сказать об удивительном умении великого князя пользоваться своим временем и об чрезвычайной его работоспособности. В пути у него всегда были определенные часы для работы, и я замечал, что, раз принявшись за работу, он уже сосредоточивал на ней все свое внимание… Он даже в дороге успевал сделать обыкновенно очень много, и работа у него спорилась не хуже, как в спокойные домашние часы. В вагоне он написал много чудных стихов… набрасывал сцены для «Царя Иудейского»… успевал прочитать целые тома серьезных сочинений по разным отраслям знаний для своих библиографических статей, не говоря уж об объемистых бумагах и делах, присылаемых ему из разных ведомств.
И сегодня, спустя многие десятилетия после своей кончины, великий князь Константин Константинович может служить образцом высокого служения избранному делу. Популярность великого князя в обществе была настолько высока, что знаменитый московский журналист того времени Владимир Гиляровский поздравил кадет сразу же после нового назначения Константина Константиновича, состоявшегося накануне Святой пасхальной недели, стихами:
С праздником, детки!
И праздник большой
Выдался нынче: назначен к Святой
Чудный начальник, из царского рода.
Он понимает и горе народа,
Дорог ему и последний солдат,
Он и отец, и начальник, и брат.
Сам же великий князь искренне тянется к военной молодежи. Была бы его воля, он бы все время отдавал кадетским корпусам и военным училищам. Об этом он признается в дневнике. Вспоминает, как, командуя когда-то ротой, не знал большего удовольствия, чем остаться среди солдат, по возможности без офицеров, и говорить, говорить с ними по душам. Теперь же его неудержимо тянет в среду юнкеров и кадет, причем начальство ему мешает, хотелось бы остаться наедине с этой молодежью, вникать без «надзирающего ока» в ее проблемы. В один из весенних дней 1900 года он пишет: «Не могу не шутить с этой молодежью, кого по голове поглажу, кому запущу палец за воротник, похлопаю по плечу, возьму за нос и т. д.» И эти подростки, почти совсем еще мальчишки, чувствуют сердцем его доброту, полностью доверяют Константину Константиновичу. А иногда и попросту забывают, что перед ними очень высокий начальник, член императорской фамилии. «Младшая рота при мне после обеда играла. Шум как в сумасшедшем доме. Милые дети!»
