«Нет, я ничуть не расстроюсь… Я бы куда больше встревожилась, если бы они сидели без дела. А Марк, между прочим, учился играть на гитаре». Не то чтобы у него хорошо получалось, добавила она, «но музыкальное чутье у него есть, мои дети слушали… ах, у нас в доме были все популярные новинки — в наше время были «Битлз», очень интересная группа, они снова возвращаются, потому что их песни мелодичны. Помню «Telstar», приятная такая песня, мне очень нравилась».
Тут Гибберт ее вежливо поправил, напомнив, что «Telstar» — композиция группы The Tornados [395].
— Да-да, The Tornados, а еще была Дасти Спрингфилд, но «Битлз» мне запомнились больше других. Дети целыми днями крутили их пластинки. Я сначала говорила: «Вам обязательно все это слушать?» — но потом привыкла.
© Trinity Mirror/Mirropix/Alamy Stock Photo
Тридцать первого мая 1990-го, за полгода до того, как ее сместили с поста, Маргарет Тэтчер прибыла на Эбби-роуд, на празднование восьмидесятилетия студии EMI. Там она позировала фотографам за барабанной установкой в студии и на знаменитой «зебре» снаружи. «Мне нравились песни «Битлз», — сказала она журналистам. — «Битлз» гениально исполняли свои композиции и некоторые песни тоже сочинили гениально».
Однако через пять лет после отставки она охладела к влиянию битлов. В своей автобиографии она сетовала на «целую «молодежную культуру» неверно истолкованного восточного мистицизма, чуднóй одежды и увлечения галлюциногенными наркотиками».
«Когда мы в 1970-м вернулись в Лондон, Челси было просто не узнать, — продолжала она. — К происходящему я испытывала смешанные чувства. Чувствовались талант и деятельность, но в большой степени это был мир фантазий. В Британии испытывали извращенную гордость за наш вклад в эти тренды. Карнаби-стрит в Сохо, «Битлз», мини-юбки и макси-юбки стали новыми символами «Свингующей Британии». Они и правда неплохо шли на экспорт, а Гарольд Вильсон умело приписывал себе максимум политических заслуг в этом. Беда была в том, что они скрывали подлинную экономическую слабость страны, которую не могли поправить ни талантливая индустрия моды, ни предприимчивые компании звукозаписи. Как заметил Десмонд Доннели [396]: «Больше всего я боюсь, что Великобритания потонет в море, хихикая»».
Вечеринка:
Дома у мистера Брайана Эпстайна. Фуршет, 21:30.
Форма одежды свободная.
Уоддон-Хаус [397], 15, Уильям-Мьюз, Найтсбридж, Лондон, SW1
12 августа 1964 г.
Брайан Эпстайн устраивает вечеринку в честь вторых американских гастролей «Битлз»: тридцать концертов в двадцати четырех городах за тридцать два дня. Покрыть предстоит 22441 милю.
Приглашения разослали самым разным звездам: Силле Блэк, Peter and Gordon,The Searchers, Томми Стилу, Мику Джаггеру, Киту Ричардсу, Лайонелу Барту, Дасти Спрингфилд и Альме Коган, а также трем самых популярным диск-жокеям: Алану Фриману, Питу Мюррею и Брайану Мэтью [398].
Эпстайн велел своему декоратору, Кену Партриджу, подготовить интерьеры, которые создадут нужную атмосферу на вечеринке. Партридж возвел на крыше дома шатер и установил в нем распашные французские окна, из которых открывался вид на город. Пол-помост устлали вишнево-красным сизалевым покрытием. На эстраде уместился бы небольшой оркестр, есть еще и танцпол. Центральный столб, поддерживающий шатер, обложен испанским мхом, а наверху увит гирляндой из семисот гвоздик, образующей пальмовую крону. На возведение всей этой конструкции ушло пять дней.
Брайан боится, как бы Партридж не переусердствовал, и заранее предупреждает:
— Только без выкрутасов.
— То есть белые скатерти, серебряные канделябры и белые цветы?
— Самое оно.
— В розово-белую полосочку?
— Да, вот это все.
В день вечеринки Партридж, как цербер, не пускает никого наверх до начала приема. Однако ближе к вечеру Брайан сообщает ему, что приехала мама.
— Она только что от парикмахера и хотела бы взглянуть.
— Нет, — говорит Партридж.
— Ну прошу тебя!
— Ладно, но только ради нее.
Куини Эпстайн проводят наверх, и она приходит в ужас, взглянув на красные и белые гвоздики. Сочетание красного и белого — к несчастью, утверждает она. Куини вообще дама суеверная. А еще она убеждена, что птицы, изображенные на драпировках, принесут несчастье.
— Что же нам делать? — спрашивает Брайан у Партриджа и добавляет: — Надо все поменять! Парни вот-вот отправятся в гастрольную поездку, им нужна удача!
— Что делать? — переспрашивает Партридж. — А ничего.
А потом просит Пэм Фостер, флористку, придумать что-нибудь. Та прибегает в «Харродс» (благо универмаг неподалеку от дома) и покупает там красные чернила. Вернувшись, она выливает их в ведро, снимает отовсюду белые цветы и начинает окунать в чернила.
Наконец прибывают гости. Ужин на крыше дома роскошен до чрезвычайности. Тони Барроу считает, что термин «фуршет» не в силах описать «изобилие предложенных блюд — от говяжьего филе до ломтиков утиной грудки, от холодных омаров до прочих деликатесных морепродуктов и корзин с экзотическими фруктами».
Все идет гладко, но тут в вестибюле поднимается шум. Женщина в норковой шубке настаивает, что она и ее спутник тоже приглашены. В списке гостей их нет.
— Какой ужас! — говорит она привратнику.
Наверху Кену Партриджу докладывают о случившемся. «Кто она?» — спрашивает он и спускается вниз, где сталкивается с «маленькой женщиной в розовой шубке». — Вчера мы с Ли были в ресторане и встретились там с Брайаном, — объясняет она. — Он нас пригласил.
Партридж узнает ее и восхищенно восклицает:
— Джуди Гарленд! [399] Прошу вас, входите. Милости прошу!
Как и многие смятенные души, Брайан Эпстайн обожает Джуди Гарленд. Вчера они случайно встретились в ресторане «Каприс», куда Джуди пришла с Ли, то есть с Лайонелом Бартом, и Брайан пригласил ее на вечеринку познакомиться с «Битлз» поближе. Правда, по нелепой случайности забыл добавить ее в список приглашенных.
Джуди входит в комнату нижнего этажа, где, как отмечает Партридж, словно бы бомба взорвалась: «Все гости наверху, а тут сотни грязных бокалов, окурков и всего прочего».
— Боже мой, я опоздала, — вздыхает Джуди.
— Нет, все на крыше.
— А что они там делают?
— Ну, прыгать точно не собираются. Ужинают.
Партридж проводит ее на крышу и усаживает рядом с Лайонелом Бартом.
Силла Блэк замечает, что Джуди не пытается скрыть израненные запястья: «Белые бинты так и бросались в глаза».
— Возьмите меня за руку, — говорит Джуди Партриджу. — Мне так страшно.
Он протягивает к ней руку, и Джуди тычет в нее зажженной сигаретой.
— Я нечаянно, — настаивает Джуди.
— Буду беречь этот шрам до конца жизни, — стоически отвечает Партридж. Брайан подходит поздороваться с Джуди; вокруг нее собираются восхищенные гости постарше. Джуди расслабляется, а к концу вечеринки весело болтает с остальными. Те, кто помоложе, — «Стоунз», The Searchers — толком не знают или
