Мауриций Прозор, живший на юге Франции, в Симье[393], нашел в Париже еще одного человека, признававшего свои литовские корни, — Оскара Милоша. Между ними завязалась дружба — как политическая, так и литературная. Прозор-читатель понимал не только дипломатическую деятельность своего друга, но и его сложные герметические сочинения.
Главным препятствием на пути к признанию союзниками независимой Литвы была «невероятная польская политика», то есть позиция польской делегации на мирном конгрессе в Версале. В 1920 году Оскар Милош, chargé d’affaires литовского посольства в Париже, добился признания Францией Литвы де-факто, а затем, в 1923 году, — де-юре. Он выиграл также дело о присоединении Мемеля, то есть Клайпеды, но предъявление Польшей прав на Вильно воспринял как свое личное поражение — ведь он искал компромиссные решения, создающие основу для польско-литовского сотрудничества. «Интриги наших недругов я бы назвал ребяческими и вредоносными одновременно. Кажется, они не понимают, что в будущем, находясь между враждебной Германией и враждебной Россией, им придется быть союзниками независимой Литвы», — писал он в письме к Прозору от 25 мая 1920 года.
Вовлеченный своим другом в литовскую дипломатию, Прозор разделял с ним проблемы, вытекавшие из нового понимания национальности. Они называли себя литовцами, однако не имели в виду язык, поскольку по-литовски не говорили. На каком языке они общались между собой, я не знаю (польский Оскара был безукоризненным), но переписывались по-французски. Несмотря на труды ради Литвы, им приходилось сталкиваться с недоверием «настоящих» литовцев. «Не хотят они о нас слышать», — писал Оскар Прозору. Поэтому он добровольно ограничился второстепенной должностью в посольстве, несмотря на то что его заслуги были отмечены орденом Гедиминаса.
В двадцатые годы Прозор посещал Каунас и долину Невяжи. Несколько лет он исполнял обязанности литовского посла в Риме и умер в 1928 году. Его дочь Грета Кюрра-Прозор поселилась в Швейцарии.
Немногие паны и шляхтичи стали на сторону литовскоязычной Литвы. Оскар Милош, граф Мауриций Прозор, Станислав Нарутович (брат польского президента Габриэля Нарутовича), Альфред Тышкевич из Полонги[394], наконец, Михал Рёмер, профессор и неоднократный ректор Каунасского университета Витаутаса Великого — вот, пожалуй, и всё. Несколько десятков томов написанных по-польски воспоминаний Рёмера станут (после их публикации) неиссякаемым источником тем для историка, способного понять конфликты лояльности — трогательные, но в то же время трагические и гротескные.
Пясецкий, Станислав
У этого человека был план, который он систематически претворял в жизнь. В каком-то смысле его можно назвать преемником всех польских реформаторов (начиная с конца восемнадцатого века), считавших, что начинать нужно с головы, то есть с влияния на элиту. Он считал, что польская элита думает неправильно, а основную ответственность за это несет пресса, которую она читает. Пясецкий был националистом и противником «демолибералов» — это несколько туманное название включало всех, кто голосовал за первого президента Польши Габриэля Нарутовича. Органом, выражавшим мнение этого лагеря, Пясецкий считал «Вядомости литерацкие», поэтому его целью стало создание журнала, способного конкурировать с «Вядомостями», а в дальнейшем подбор команды, которая стала бы «властительницей дум» — по крайней мере, в Варшаве. Поэтому он основал журнал «Просто з мосту».
В тогдашней Европе казалось, что будущее за правыми авторитарными режимами. Действовал пример Салазара в Португалии, Муссолини в Италии, а вскоре и Гитлера. В разных странах возникали движения марширующей молодежи в коричневых рубашках, с вождями, не скрывавшими, что они хотят прийти к власти не с помощью выборов, но путем переворота. В Румынии это была «Железная гвардия» Кодряну, чьи лидеры были убиты в 1938 году, но потом их товарищи на некоторое время захватили власть при поддержке Германии. Подобные движения были также в Венгрии и Хорватии. В Польше гербом НРЛ («Национально-радикального лагеря») Болеслава Пясецкого был меч Храброго[395] в лацкане, а печатным органом — «Фаланга». Путч 1937 года не удался, так как армия не поддержала его.
Создание в Польше «Озона» («Лагеря национального объединения»[396]) означало уступки крайне правым и стремление частично перенять их лозунги. Подобную игру вел в Венгрии Хорти, а в Румынии правительство Кароля II. В такой политической атмосфере журнал «Просто з мосту» приобретал все больше читателей. Вскоре его тираж вдвое превысил тираж «Вядомостей» и продолжал расти. «Католическо-национальная» программа журнала означала идею государства, населенного исключительно поляками-католиками. Конфессионально-языковые меньшинства планировалось полонизировать, а евреев вынудить к эмиграции. Католическая ориентация «Просто з мосту» подчеркивалась с помощью частых ссылок на святого Фому Аквинского. Журнал не был предназначен для миллионов, но такие же лозунги провозглашали и многотиражные печатные органы, в первую очередь «Малый дзенник» и поддерживавший его «Рыцеж Непокаляней» — оба издававшиеся в Непокалянове отцом Максимилианом Кольбе[397].
В конце тридцатых годов казалось, что проект Германии окружить себя на востоке государствами с подобной идеологией был близок к осуществлению. Немцы, хотя и не без проблем, могли рассчитывать на Румынию, Венгрию, Хорватию, а после раздела Чехословакии — на Словакию, в то время как оккупированная Чехия превратилась в один большой военный завод. Станислав Пясецкий и его товарищи, а также близкий к ним НРЛ, выдвигали приблизительно такую же программу, какую вскоре начали осуществлять в Хорватии Павелича, то есть логичен был бы союз с Гитлером и, вероятно, совместный поход на Россию. Однако историю Польши не измерить аршином логики.
Я был знаком с Пясецким благодаря тому, что мои друзья, Ежи Анджеевский и Болеслав Мицинский, печатались у него — до разрыва отношений с его журналом. В своей политике по отношению к молодежи Пясецкий был гораздо эластичнее, чем редактор «Вядомостей» Грыдзевский. Ему удалось привлечь Галчинского, который печатал в «Просто з мосту» стихи во славу НРЛ и предвещал «ночь длинных ножей» для завсегдатаев варшавских демолиберальных кофеен. Должен сказать, что Пясецкому удалось собрать команду, которая могла бы заменить демолиберальную — у него были свои специалисты по литературной и театральной критике, по музыке, живописи, естественным наукам и т. д.
