Я одолею и этот проклятый снег, и вершину! Мой старый товарищ преодолевал всю боль, холод и страх – и не сдавался.
За несколько сот футов до Южной вершины мы обнаружили веревки, протянутые когда-то командой, которая совершила первую попытку покорить вершину. Как только я пристегнулся, у меня возникло странное ощущение, будто эти безвестные восходители поддерживают меня.
Южная вершина примерно на четыреста футов ниже Эвереста, тем не менее это очень важная веха на пути к его вершине. Если я смогу на нее подняться, то в первый раз окажусь вблизи крыши мира.
Вскоре Нейл опять замыкал нашу маленькую группу. Алан уже забрался на гребень и остановился, чтобы перевести дух, согнувшись пополам от сильного ветра.
Впереди высился последний зловещий гребень, который тянулся до ступени Хилари – голой ледяной стены, последним стражем на пути к Эвересту.
Сэр Эдмунд Хилари, первый покоритель Эвереста, однажды сказал, что горы придают ему сил. Сказать по правде, до сих пор я этого не понимал. Но действительно, в горах ощущаешь необыкновенное возбуждение и прилив энергии.
Внутренний голос уверял меня, что я смогу взойти на Эверест.
Последний гребень имеет протяженность всего четыреста футов, но по нему идет самая опасная в мире узкая горная тропа. По обе стороны от нее круто обрываются вниз громадные склоны, которые с востока подпираются Тибетом, а с запада – Непалом.
Еле волоча ноги по узкому гребню, мы медленно приближались к ступени Хилари. На пути к вершине она оставалась единственным препятствием.
Я с трудом шел вдоль веревки, которую немилосердно трепал ветер, грозя вырвать ее из рук. Через некоторое время я остановился отдохнуть, опираясь на ледоруб и прислонясь и небольшим сугробам снега справа, чтобы не потерять равновесие. Вдруг ледоруб ушел вглубь, и часть сугроба просела подо мной. Едва устояв на ногах, я поспешил отойти в сторону от провала.
Выяснилось, что в этом месте тропы между скальными обломками задержалось немного воды, превратившейся в лед, сверху заметенный снегом. Под тяжестью моего тела и ноши лед проломился, и тяжелый, слежавшийся снег сполз в щель между валунами, оказавшуюся сквозной. Сквозь нее далеко внизу видно было Тибетское нагорье.
Мы продолжали идти, шаг за шагом, с частыми передышками. Медленно, неуклонно. Все ближе к цели. Все дальше вверх.
У самого подножия Южной вершины я различил под снегом очертания тела Роба Холла. Он погиб здесь около двух лет назад.
Наполовину занесенное снегом, тело его ничуть не изменилось из-за низких температур. Это суровое напоминание о том, что на этой горе могут выжить лишь те, кому она это позволила.
Но она может и отвернуться от тебя. И чем глубже ты проникаешь в ее владения, тем большая опасность тебе грозит. Мы уже и так осмелились зайти слишком высоко, и я понимал всю рискованность нашей авантюры.
Последнее, что сказал по рации Роб своей жене, была просьба: «Пожалуйста, постарайся не слишком волноваться».
Поразительно, с каким мужеством восходитель сознавал неизбежность своей смерти! Я тщетно старался выкинуть мучительные мысли о нем из мозга, и без того страдающего от недостатка кислорода.
«Продолжай идти, Беар. Взойди на вершину, а потом спустись вниз».
В конце гребня мы оперлись на ледорубы и посмотрели вверх.
Над нами была легендарная ступень Хилари, сорокафутовая ледяная стена, представляющая собой самое грозное препятствие на пути к вершине.
Укрываясь от ветра, я пытался найти тропу, чтобы забраться на нее. Этот ледяной склон должен был стать нашим последним и самым тяжелым испытанием. Результат покажет, присоединимся ли мы к тем, кто уже ступил на священную вершину.
Если повезет, то я стану всего тридцать первым британским альпинистом, который это сделал. Я осторожно стал подниматься. Да, падать далековато!
Сначала цепляюсь зубьями кошки. Затем врубаю в лед ледоруб. Проверяю, как они держатся. Затем совершаю шаг. Пусть медленное, но все-таки продвижение. И я продолжал осторожно и размеренно подниматься, продумывая каждый свой шаг.
Сколько раз я уже взбирался наверх по таким крутым склонам, но впервые совершал подъем на высоте в двадцать девять тысяч футов. Я вел напряженную и упорную борьбу с этой высотой, разреженным воздухом и ветром скоростью сто тридцать футов в час.
Я остановился и постарался закрепиться на стене. А затем совершил прежнюю ошибку – посмотрел вниз. По обе стороны узкого гребня гора обрывалась вниз, в бездну. «Идиот, Беар!»
Я отвел взгляд и заставил себя смотреть только на лежащую передо мной ледяную стену. «Вверх! Продолжай лезть вверх!» И я продолжал карабкаться. Я мечтал об этом всю жизнь, и уже ничто не могло меня остановить.
Вдох. Остановка. Шаг. Остановка. Вдох. Остановка. Шаг. Остановка.
Это казалось бесконечным.
Я переваливаю через последний карниз и с трудом удаляюсь от края. Разгребаю снежный порошок, выравнивая для себя маленькую площадку. Ложусь и часто, глубоко дышу. Затем очищаю маску ото льда, наросшего от дыхания. Не вставая на ноги, отстегиваю карабин от веревки. Теперь она свободна, за нее может держаться Нейл.
Я встаю и, пошатываясь, начинаю лезть дальше. Я уже вижу вдалеке скопление флагов, торчащих из-под снега и мягко колышущихся под ветром. Эти флаги отмечают вершину – мою заветную цель.
Внезапно в глубине моего существа начинает бить фонтан бешеной энергии. Это результат адреналина, бушующего в крови. Никогда еще я не чувствовал себя таким сильным – и одновременно таким слабым.
Меня попеременно окатывают волны адреналина и дикой усталости, в то время как я отчаянными усилиями воли противостою напряжению этих последних мгновений.
В том, что самый последний участок этого труднейшего восхождения оказывается таким пологим, мне чудится какая-то насмешка. Тропа идет по верху гребня, изогнутого в виде большой дуги и ведущего к вершине.
Слава Богу!
Похоже, что гора приглашает меня, призывает в первый раз подняться на крышу мира. Я пытаюсь считать шаги, но сбиваюсь со счета.
Я дышу часто и судорожно, как загнанный олень, жадно втягивая кислород, поступающий в маску. Однако, сколько бы этих слабых шагов на ватных ногах я ни делал, вершина по-прежнему кажется далекой.
Но это не так. Медленно, но верно она делается все ближе и ближе. Чувствую, как на глаза навертываются слезы. Я плачу в маске. Я так долго сдерживал эмоции, что уже не в силах обуздать их. Из последних сил, еле держась на ногах, я ступаю на вершину Эвереста.
До конца я никогда не верил в то, что смогу это совершить.
