для элиты Огденом Кодманом-младшим, он был заказан Люси Уортон Дрексел Дальгрен в 1915 году после того, как она развелась со своим распутным мужем Эриком. Люси Дальгрен была наследницей банкира (ее отец, Джозеф У. Дрексел, был соучредителем Drexel Morgan и старым деловым партнером отца Нелли). Она несколько лет жила в своем особняке на 96-й улице с восемью детьми, прежде чем сдать его Пьеру и Эльме.
Нетрудно понять, почему Картье сначала арендовали этот дом, а затем, когда шесть лет спустя появилась возможность, купили его. Фасад из известняка, замысловатый балкон из кованого железа и крыша из шифера превратили его в кусочек Парижа на Манхэттене. В доме было тридцать комнат, включая одиннадцать спален и ванных комнат. Здесь были резные камины, широкая мраморная лестница, восьмиугольная столовая с двумя причудливыми фонтанами на стенах, чтобы ополаскивать бокалы между блюдами, и орган Estey в гостиной. Во внутреннем дворике Марион могла играть со щенком, которого Нелли подарила ей на день рождения («Ты сделала меня самой счастливой маленькой девочкой в мире!» – писала она тете). Позади дома располагалась стоянка автомобилей Пьера, к которой через двор была проложена асфальтированная дорога. Был даже лифт, чтобы машины можно было хранить в подвале.
Пьер и Эльма с 15-летней дочерью Марион в 1926 году
Дом в Нью-Йорке, Восточная 96-я улица, 15, в 1920-е годы
Званые обеды в уютном доме были обычным делом. Из окна своей спальни Марион могла наблюдать, как подъезжают на своих автомобилях почетные гости. Дамы в шелковых платьях по последней моде из Парижа, если это был теплый летний вечер, или закутанные в лучшие меха Revillon в суровые зимы. Вот только, как выяснил Пьер, в разгар зимы клиентов становилось все меньше и меньше. У людей, имеющих деньги и связи, была общая тайна. Пьера с Эльмой только что посвятили в нее.
Где лето проводит зиму
Некогда малонаселенная часть Лейк-Уорта, Палм-Бич стал курортом на рубеже XX века, главным образом благодаря титаническим усилиям Генри Флэглера, одного из основателей Standard Oil. Следуя своей мечте о новой «американской Ривьере», он построил первые отели и соединил железной дорогой рубежный остров Атлантики с восточным побережьем Флориды. Палм-Бич быстро набирал популярность.
Когда деньги хлынули на землю, где «лето проводит зиму», по региону прокатился строительный бум, и архитекторы получали заказы на все более сказочные резиденции. Главным среди них был Эддисон Мизнер, человек эпохи Возрождения и путешественник по всему миру, который, возможно, внес наибольший вклад в архитектурное богатство «позолоченного века» Палм-Бич. Мизнер «привез свою любовь к средиземноморской архитектуре из Европы в Палм-Бич: арки, глиняные черепичные кровли, замысловатые каменные полы, кипарисовые потолки и импортные массивные камины».
Первые поездки Пьера и Эльмы во Флориду на самом деле не включали Палм-Бич. Брат Эльмы, Ли Рамзи, ушел в отставку еще до войны и регулярно приглашал семью в свой сказочный дом на Белл-Айл, недалеко от побережья Майами. Это было идеальное место для спокойного семейного отдыха, за исключением того, что, как хорошо знала Эльма, ее муж не очень умел отдыхать. Вскоре известие о том, что друзья и клиенты находятся на побережье в Палм-Бич, отвлекло трудоголика Пьера от щедрого гостеприимства его шурина.
Пьеру понравилось то, что он увидел, особенно недавно построенный клуб «Эверглейдс» на Ворт-авеню, первоначально спроектированный Мизнером как госпиталь для раненых солдат. Но как только война закончилась, «Эверглейдс» был превращен в эксклюзивный частный клуб. И Пьер, обладавший хорошими связями, оказался в числе первых членов.
Еще в 1918 году, когда Сингер впервые задумал проект, Ворт-авеню была грунтовой дорогой. Когда же «Эверглейдс» стал престижным клубом во Флориде («если вы спрашиваете, где он находится, значит, вам там не место»), розничным торговцам не потребовалось много времени, чтобы присоединиться. В конце концов, за стенами тайного клуба, где мужчины играли в гольф, глядя на море, а дамы пили чай в Мраморном патио, скопились одни из лучших клиентов в мире. Даже если они находились в отпуске, но, как хорошо знали дома моды, это не означало паузы в светском расписании. А постоянный поток коктейльных вечеринок, костюмированных балов, обедов в саду и послеобеденных чаепитий требовал серьезного гардероба.
Будучи продавцом предметов роскоши, Пьер почувствовал потенциал места. В 1923 году он взял в долгосрочную аренду одну из модных галерей искусства на Лейк-Трейл – чтобы быть ближе к «Эверглейдсу». Он был не одинок. Модельеры стремились на Ворт-авеню в надежде, что смогут представить коллекции нового сезона на еженедельных показах мод в клубе, которые очень скоро станут стартовой площадкой для новых дизайнеров – Valentino и Givenchy. Многие магазины одежды открывались лишь для того, чтобы обеспечить нарядами гостей ежегодного бала-маскарада в «Эверглейдс».
К 1928 году Cartier открыл сезонный магазин на Ворт-авеню, 249. Возглавил его старый сотрудник Cartier в Нью-Йорке Пол Розье. Весь товар для шоурума Палм-Бич прибыл из нью-йоркской штаб-квартиры. Собственной мастерской не было, только пара продавцов и мастер по ремонту. Иногда, когда какой-нибудь важный клиент просил об этом, Пьер присылал из Нью-Йорка одного из своих дизайнеров, чтобы обсудить заказ. У них не было недостатка в важных клиентах. Марджори Мерриуэзер Пост, одна из знаменитых покупательниц ювелирных украшений, вспоминала о сказочных драгоценных камнях, сверкавших под солнцем Палм-Бич: «Вы не можете себе представить, сколько драгоценностей там носили: огромные бриллиантовые кольца, булавки и такие колье, что вы не поверили бы своим глазам».
Марджори Мерриуэзер Пост
Марджори Мерриуэзер Пост была одной из тех проницательных клиенток Cartier, которые покупали драгоценности с глазом истинного коллекционера. Она была не только хорошо образованна, но и точно знала, чего хочет, часто склоняясь к важным или историческим вещам. Кроме того, она была одной из немногих дам, которые могли себе это позволить.
Марджори родилась в семье потомка первых поселенцев и пионера в чрезвычайно прибыльной зерновой промышленности и после смерти отца в 1914 году стала владелицей компании Postum и одной из самых богатых женщин Америки. В то время ей было двадцать семь лет, у нее было двое детей, и она уже девять лет была в своем первом браке (из четырех). Пять лет спустя она развелась с мужем, инвестиционным банкиром Эдвардом Клоузом, и нашла себе нового. Эдвард Хаттон был успешным финансистом, основавшим собственную брокерскую компанию. Он познакомился с Марджори на вечеринке в Палм-Бич, и они поженились в 1920 году с большой помпой. Путем слияний нескольких компаний они вместе создали корпорацию General Foods, одновременно ослепляя высшее общество блеском. Всегда элегантная, Марджори любила принимать гостей, будь то на скачках в Уэстбери, на ланче в Париже или в своем полностью обставленном 207-акровом «загородном доме» на озере Верхний Сент-Реджис на севере штата Нью-Йорк, где каждая гостевая комната была укомплектована собственным дворецким. Все было на высоте, самое большое и лучшее: от «Морского облака», самой огромной яхты в мире, до Мар-а-Лаго, ее
