В утренней сводке штаб корпуса донес об оставлении высоты 225,0. В связи с этим прокурор корпуса получил предписание произвести расследование и предать командира 748-го полка суду военного трибунала. Однако расследование подтвердило, что подполковник Дудка действовал храбро, умело и в потере высоты совершенно не повинен…
Хорошо, что к реке начал подходить наш левый сосед, 78-й стрелковый корпус 52-й армии. По приказу генерала Жмаченко мы передали ему половину своих переправочных средств. А как только части корпуса стали высаживаться южнее Пекарей, противник начал оттягивать туда некоторые части из полосы 21-го корпуса, и положение наших дивизий сразу облегчилось.
* * *
К началу октября войска Воронежского фронта овладели 9 плацдармами на правом берегу Днепра. Самыми крупными из них были лютежский и букринский, где непрерывно шли ожесточенные бои. С этих двух плацдармов готовилось наступление на Киев. Противник понимал их значение и стянул туда 27 дивизий.
Мне было предложено сдать позиции на Правобережье 78-му корпусу, а свои части переправить опять на левый берег и в течение одной ночи выйти к деревне Леплява, откуда форсировали Днепр соединения Чувакова.
В ночь на 6 октября мы начали маневр. И тут же меня вызвали к командарму.
НП генерал-майора Жмаченко разместился на опушке леса севернее Леплявы. Увидев меня, командарм сразу спросил:
— Скоро твои прибудут?
— Заканчивают переправу. Головная дивизия уже выступила.
— Надо торопиться! Противник нажимает на Чувакова, грозит сбросить в Днепр.
Светало. Чтобы ознакомиться с районом новой переправы, выехал к реке. И начальнику штаба Чичину передал по радио распоряжение прибыть туда, вместе со штабом 218-й дивизии спланировать и организовать бросок ее через Днепр.
Под вечер 218-я дивизия подтянулась к реке. Представители частей приняли переправочные средства.
Но Скляров доложил, что люди выбились из сил и просил отсрочить переправу на сутки. Когда об этом услышал Чуваков, он энергично запротестовал:
— Ты что, хочешь нас погубить? Мои бойцы тоже устали и без помощи больше не выдержат.
Действительно, ждать нельзя. Дивизия сразу начала переправу. Вскоре подошла 206-я, первые ее десанты тоже отплыли на тот берег.
Мы заняли позиции на правом фланге армии. Полоса 23-го корпуса сократилась, и его боевые порядки уплотнились. Положение на плацдарме упрочилось.
Выполняя приказ командующего армией, дивизии корпуса приступили к расширению плацдарма. Сначала наступление шло сравнительно легко, но перед высотой с отметкой 243,2 пришлось остановиться. Противник прочно держал ее.
Возобновить наступление удалось лишь через несколько дней. Командарм пришел на мой НП. Мы по очереди «висели на телефоне» и наблюдали за полем боя в стереотрубу.
Жмаченко поминутно вызывал комдива:
— Ивановский, занял высоту?
— Скоро займу, — отвечал полковник. Наконец последовал долгожданный доклад:
— Товарищ командарм, высота наша…
Жмаченко ушел, а через полчаса снова позвонил Ивановский:
— Противник сбил нас с высоты.
— Как так «сбил»?
— Неожиданно ударил во фланг, и наши отошли. Жмаченко выслушал меня и вскипел:
— Что хочешь делай, а высоту бери снова.
Уточнив цели артиллерии, вместе с Дзевульским и Борисенко я сам отправился на тот берег. Комендант переправы предупредил:
— Днем переправляться нельзя. Вчера вот так же пошла моторная лодка и немцы потопили ее.
— А вы дайте мне рыбачью лодку и хорошего гребца, — попросил я.
Пришел пожилой солдат, примерно моих лет.
— Вас, товарищ генерал, перевезти?.. Это можно. Не всех же фашист топит. Только перевозить буду по одному, так легче лодке.
— Как зовут? — спрашиваю.
— Игорем Петровичем величают, — назвался перевозчик.
— Ну вот что, Игорь Петрович, вначале поедем мы с тобой, а их, — показал я на Дзевульского и Борисенко, — перевезешь после.
— Разрешите мне отправиться первым, — попросил начальник артиллерии. — Надо разведать…
— Спасибо, друг. — Я с благодарностью пожал руку своему помощнику. — Но мне нужно быть там раньше.
Водная гладь Днепра казалась необычно тихой и пустынной. Ярко светило солнце. Солдат уже подал маленькую юркую лодку:
— Править, товарищ генерал, умеете?
— Конечно, Игорь Петрович!
— Тогда садитесь на корму.
Быстро добрались до середины реки, а враг все молчит. Даже как-то не верится, что он видит нас. Сомнения рассеял Игорь Петрович:
— Это завсегда так, — сказал он. — Пропустит подальше, а потом и лупит, чтобы наверняка утопить. Расчет правильный: до берега далеко, побарахтаются «пассажиры» и на дно пойдут.
Да, до берега далеко! Если лодка опрокинется, не проплыть и половины расстояния. Сейчас особенно пожалел, что не захватил с собой доску — там, на берегу, неудобно было обнаружить слабость.
Но вот просвистел и разорвался впереди первый снаряд. Второй полетел дальше. Третий должен взять в «вилку». Однако Игорь Петрович налег на весла, и наша «смерть» упала за кормой. Перевозчик, человек бывалый, приказал развернуть лодку немного вправо, и очередной снаряд поднял столб воды в стороне. Тогда противник открыл беглый огонь, но мы уже подходили к берегу, а за ним наша лодка не видна.
— До свиданья, Игорь Петрович! — крикнул я, выпрыгивая на песок…
Впереди еще много светлого времени. С ожидавшим меня Ивановским поднялись на высокий берег. Укрывшись за кустами, я познакомился с занятым нами плацдармом, внимательно рассмотрел высоту 243,2.
Восточный скат ее, обращенный к Днепру, покрыт лесом, и здесь удобно расположить огневые точки-. Южный скат открытый и крутой. Все подступы к высоте ровные, без признаков растительности. Здесь один вражеский пулемет может остановить целый батальон. А ведь на высоте, нам известно, располагается еще и минометная батарея. Про себя отметил: в период артиллерийской подготовки обязательно подавить всю огневую систему врага.
Прибыл Дзевульский. Посоветовался с командующим артиллерией дивизии и предложил простой план использования огневых средств. Все батальонные и полковые пушки они решили выдвинуть на открытые позиции. С началом артподготовки, пока дивизионная и корпусная артиллерия будут обрабатывать высоту, стреляя по площадям, легкие орудия прямой наводкой уничтожат выявленные цели. И наступать они будут вместе с пехотой.
Атаку назначили на утро следующего дня. На ночь полковник Ивановский уступил мне свою тесную, похожую на нору землянку. Ночь выдалась холодная, от реки тянуло сыростью.
