Юсупов Ф. Ф. – один из организаторов и участников убийства Распутина. По слухам, именно «лечение» «старца» способствовало тому, что гомосексуал Юсупов смог вступить в брак с великой княжной, племянницей Николая II Ириной Александровной. В ноябре 1916 г. писал своей жене: «Я ужасно занят разработкой плана об уничтожении Р(аспутина). Это теперь просто необходимо, а то все будет кончено… Ты должна тоже в том участвовать. Дм(итрий) Павл(ович) – обо всем знает и помогает. Все это произойдет в середине декабря». По мнению великого князя Николая Михайловича, прекрасно осведомленного обо всех деталях заговора, именно плотская страсть к Феликсу довела бисексуального Распутина до могилы
Великий князь Дмитрий Павлович – внук Александра II, сын великого князя Павла Александровича, один из основных участников антираспутинского заговора. Был любимцем царя и царицы, жил во дворце и считался членом царской семьи. Дмитрий отличался тонкими чертами и был очень красив. Он дружил с другим красавцем, князем Феликсом Юсуповым, одним из самых богатых молодых людей России. Эти два щеголя были постоянными героями скандальной светской хроники
С 1912 г. Дмитрий Павлович был в любовных отношениях с Ф. Юсуповым. Намечавшийся в том же году брак Дмитрия Павловича с дочерью Николая П Ольгой, по слухам, был расстроен именно Распутиным. Уже по одной только этой причине у князя были все основания желать ему смерти. Судя по всему, именно Дмитрий Павлович сделал умиравшему Распутину контрольный выстрел в голову. Тем не менее, вскоре после убийства «старца», по свидетельству великого князя Андрея Владимировича, клялся своему отцу «на образе и портрете матери… что в крови этого человека рук не марал»
«Император был человеком слабовольным и, вне всякого сомнения, не был создан правителем, – писала о Николае II А. А. Вырубова, – …прислушиваясь к мнению других, он не умел настоять на своем… он предпочитал открытой борьбе или хотя бы утверждению своей точки зрения – смотреть сквозь пальцы на то или иное зло»
«Будучи цельной по природе в своих привязанностях, она не допускала, чтобы ей можно было принадлежать не целиком…» – так характеризует императрицу Александру Федоровну учитель царских детей П. Жильяр
«Если бы Николай II родился в среде простых смертных, он прожил бы жизнь, полную гармонии, поощряемый начальством и уважаемый сослуживцами. Он благоговел перед памятью отца, был идеальным семьянином, верил в незыблемость данной им присяги… Он никогда не мог понять, что правитель страны должен подавить в себе чисто человеческие чувства…» – писал, спустя годы, друг юности Николая II великий князь Александр Михайлович
Великие княжны (слева направо): Мария, Татьяна, Анастасия, Ольга. СПб, 1914. «Под влиянием Распутина, – свидетельствует А. А. Вырубова, – молоденькие великие княжны утверждали, что они никогда не выйдут замуж, если замужество может означать отход от православия…»
Он любил… играть со своим ослом “Ванькой”, которого запрягали в маленькие санки, или со своей собакой “Джой”, темно-коричневой болонкой, – вспоминал о цесаревиче Алексее его учитель Пьер Жильяр. – Эти два животных играли большую роль в жизни Алексея Николаевича, у которого было очень немного развлечений. Он страдал, главным образом, от отсутствия товарищей. Оба сына матроса Деревенько, его обычные товарищи в играх, были гораздо моложе его и ни по образованию, ни по развитию ему не подходили. Правда, по воскресеньям и праздникам к нему приезжали двоюродные братья, но эти посещения были редки…»
Государь и наследник в экипаже. 1913 г.
«Царь считал себя… первым профессиональным военным своей империи, – пишет А. А. Мосолов, – не допуская в этом отношении никакого компромисса». Отправляясь смотреть войска, он любил брать с собой Алексея.
«И отец, и сын – оба одинаково наслаждались своей совместной жизнью, – вспоминала Т. Е. Мельник (дочь царского лейб-медика Е. С. Боткина), – Алексей Николаевич обожал отца, и трогательно было видеть, как он его повсюду сопровождал»
«…Мать, которую они обожали, была в их глазах как бы непогрешима; одна Ольга Николаевна имела иногда поползновения к самостоятельности. Они были полны очаровательной предупредительности по отношению к ней. С общего согласия и по собственному почину они устроили очередное дежурство при матери. Когда Императрице нездоровилось, та, которая в этот день исполняла эту дочернюю обязанность, безвыходно оставалась при ней… Исключая Ольгу Николаевну, Великие княжны были довольно посредственными ученицами. Это отчасти происходило оттого, что, несмотря на мои неоднократные просьбы, Императрица не захотела взять французскую гувернантку, не желая, очевидно, видеть кого-либо между собой и дочерьми…»
Современники отмечали, что Мария Федоровна принимала всю историю с Распутиным очень близко к сердцу. Она неоднократно умоляла сына отослать «старца», указывая на его безнравственность. Во время беседы с В. Н. Коковцовым, после того, как вопрос о Распутине стал широко обсуждаться в Думе, Мария Федоровна горько плакала, обещала поговорить с государем и закончила беседу такими словами: «Несчастная моя невестка не понимает, что она губит династию и себя. Она искренне верит в святость какого-то проходимца, и все мы бессильны отвратить несчастье»
Вдовствующая императрица была очень дружна с сыном и откровенно недолюбливала свою невестку, видя в ней первопричину фатальных невзгод, обрушившихся на Николая II: «Без нее Ники был бы вдвое популярнее, – с досадой говорила Мария Федоровна В. Б. Фредериксу. – Он не отдает себе отчета, как нужна популярность. У нее немецкий взгляд, будто высочайшие особы должны быть выше этого. Выше чего?.. Любви своего народа?.. Я согласна, что не следует заискивать в популярности, но надо стремиться к ней… Я ей говорила это, но она или не понимает, или не хочет понять, а потом жалуется, что ее не любят»
Николай II и Александра Федоровна (справа), великий князь Александр Михайлович с Ксенией Александровной (слева), великая княжна Ольга (в центре). Гатчина. 1897. «Погода у нас прелестная; жить в Гатчине блаженство…», – признавался Николай II в ту пору в одном из писем
Великая княгиня Елизавета Федоровна (справа) была в курсе планов заговорщиков и на следующий после убийства Григория Распутина день телеграфировала в. к. Дмитрию Павловичу: «Москва, 18.XII, 9.30… Только что вернулась вчера поздно вечером, проведя неделю в Сарове и Дивееве, молясь за вас всех дорогих. Прошу дать мне письмом подробности событий. Да укрепит Бог Феликса после патриотического акта, им исполненного. – Елла»
