– Этого уже давно не было…
– А со мной будет, сами увидите. Последний мой фильм, запрещенный для лиц моложе 13 лет, назывался «За шкуру полицейского». Мой дебютный фильм как режиссера. Все, что делают другие – и тем лучше для них! – будь то Жан-Поль (Бельмондо), картины «Мад Макс» (Джорджа Миллера с Мелом Гибсоном. – А.Б.) или «Индиана Джонс» (Стивена Спилберга. – А.Б.), – пустячки, комиксы. А вот то, что делает Делон, – реализм. И так уже двадцать лет.
– Вы можете объяснить почему?
– Мне не хочется искать объяснение, хотя и мог бы сказать: «Потому, что у власти находятся левые», на что мне могут возразить: «Ваши фильмы запрещались и во времена, когда у власти были правые». И это так. На самом же деле в отношении Делона всегда существовало априорное мнение.
– То есть?
– То есть: то, что можно другим, мне не разрешено. Хотя фильм «Слово полицейского» – зрелищный фильм, это настоящее кино. Я ведь делаю кино… Отсюда утверждение, будто Бельмондо снимает комиксы, а Делон – реалистические фильмы. Вот и запрещают «Слово полицейского», как и «За шкуру полицейского», для лиц моложе 13 лет. Так было и со «Смертью негодяя» Лотнера. Всю свою жизнь я делаю картины, не ориентируясь на детскую аудиторию. А это непросто. Ибо означает дополнительные сложности. Им ведь известно, что такое фильм с трехмиллиардным (Делон использует старое исчисление, до деноминации. – А.Б.) бюджетом. Могу показать список картин, сделанных «для всех», среди них и «Стукач» (Жан-Пьера Мельвиля с Бельмондо. – А.Б.). Ладно, оставим эту тему…
– Почему вы выбрали режиссером Жозе Пинейро для постановки «Слова полицейского»?
– Я обратил на него внимание, посмотрев «Слова, чтобы сказать». И мне захотелось поработать с ним. Он сделал прекрасный фильм тогда, несмотря на свою молодость (в 1983 году Пинейро было 38 лет, и он уже снял «Family Rock». – А.Б.). Его сюжет был сильным и смелым. Уже одно то, что он сделал свой фильм таким, каким его задумал, говорило о многом. Я смог оценить его профессионализм. Знание монтажа (он начинал как монтажер), тонкостей режиссуры. При моем собственном знании тонкостей этой профессии это позволяло надеяться на интересную встречу. Мы поговорили о фильме, который не должен был походить на то, что он снимал до сих пор. И это сразу захватило его. Я поставил ряд условий, в частности, чтобы фильм снимался в определенной стилистической манере, в определенном ритме. Я спросил, готов ли он на это и способен ли вступить в такую игру. Разумеется, я давал ему полную свободу в работе с актерами и в области режиссуры. Он загорелся. Я предоставил ему все нужные гарантии. И мы решили снимать картину. Оказалось, что мы составили дружную пару, понимали друг друга с полуслова. В такой степени, что решили «рецидивировать» будущей весной.
– В очередном полицейском сюжете?
– Скорее авантюрном и экзотическом. Фильм будет очень дорогим, и снимать его мы собираемся во всем мире (широкая улыбка означала, что ему больше нечего сказать)…
– Нечто похожее на продолжение «Искателей приключений»?
– Именно так (смеется).
– Наблюдая за вами на съемках «Слова полицейского», я считал, что вы вели себя очень покорно. Однажды только едва не выразили нетерпение, но достаточно было Пинейро объяснить вам движение камеры, как вы сразу успокоились и стали терпеливо дожидаться в своем углу, когда все будет готово.
– Обо мне часто говорят обратное (смех). У меня ошибочная репутация. Те, кто так говорит, не видели меня на съемке и то, как я работаю. Да, я профессионал с характером. Я уважаю профессионализм и знание дела. Не боюсь говорить об этом из ложной скромности. Мне нужно только поверить в кого-то, и тогда я могу спокойно рассуждать о Пинейро в такой же мере, как о Бертране Блие, Джозефе Лоузи, Дзурлини, не говоря о Висконти. Тогда я становлюсь самым послушным актером в мире. Но оставим в покое Пинейро. Решив пригласить Бертрана Блие, которого считаю великолепным руководителем актеров и замечательным режиссером, и одобрив тему его фильма, я после этого выполняю до конца все свои обязательства. Если на съемочной площадке режиссер оправдывает мои ожидания, я поступаю в полное его распоряжение, предоставляю ему все, что ему нужно, и даже больше, если потребуется. И испытываю райское чувство: никаких забот, никаких волнений. Но, увы, таких людей, как Блие, Пинейро, Сотэ, Рене, мало. Зато сколько других! Когда мне приходилось сталкиваться с режиссерами – а я уже снялся в 75 или 76 фильмах, – которые не знают, где поставить камеру, и не умеют срежиссировать сцену, мне приходилось изменять своему обыкновению не вмешиваться. О Делоне говорят, что он вмешивается в режиссуру, что он такой-сякой, что с ним невозможно работать. Это – ложь! Но когда, видя недееспособность режиссера, ко мне обращались продюсеры: «Да сделайте же что нибудь! Скажите ему, чтобы…» – приходилось брать бразды правления в свои руки. Пример известен: «Сожженные амбары».
– А «Шок»?
– Тоже. Что ничуть не умаляет талант Робина Дэвиса. Но «Шок» – случай совершенно особый. Превосходно знающий свое дело Робин Дэвис робел перед Катрин Денев, находившейся в не лучшей психологической форме. Ему было нелегко и с Делоном. До этого Дэвис снял фильм «Война полиций», а потом «Я вышла замуж за тень». За фильм «Шок» он взялся напрасно. У него был оператор, исполнявший также обязанности кадрера (Пьер-Вилльям Гленн. – «Премьер»), человек с яркой индивидуальностью. Съемочная площадка часто напоминает корабль: нужен капитан или в какой-то момент человек, способный принимать решение. Когда все шло нормально, как было с Блие и Пинейро, я был самым послушным членом съемочной группы. Я ни во что не вмешивался, не переживал за то, куда поместили камеру, как делают панораму, как ставят освещение. Я лишь испытывал удовольствие, сознавая себя актером. Актером, который ждет, чтобы выложиться до конца и в нужный момент.
– Что побудило вас сделать «Слово полицейского»? Ведь было известно, что вы собираетесь сниматься у Тешине (в «Желтой луне») и у Жерара Вергеза («Подвох»)?
– У меня следующая система: я составляю план работы в зависимости от предшествующих фильмов и их приема у зрителя. Действительно, я собирался сниматься в «Желтой луне» у Тешине сразу после «Нашей истории»… Но 1984 год был также годом моего «особого участия» в «Любви Свана» Шлендорффа, картине, ставшей маленьким событием… Я очень верил и многого ждал от «Нашей истории». По крайней мере на уровне приема зрителем… Что касается самого фильма, то Бертран Блие сделал его таким, каким хотел, – антиприспособленческим, антимелодраматичным… Он пошел своим путем, мы много спорили на этот счет. Но фильм, несомненно, имел бы большой коммерческий успех, если бы, не впадая в стиль «Доктора Франсуазы Гайян» (фильм Жан-Луи Бертучелли с Анни Жирардо. – А.Б.), Блие пошел бы мелодраматической картой, если бы согласился на другую музыку, сделал бы другой монтаж и согласился на некоторые купюры…
