Он знаками подозвал девушек и вручил им пакет с деньгами.
Толпа проводила нас криками одобрения.
Тому, кто никогда не покидал пределов родной страны, может показаться, что пребывание на чужбине и разнообразие впечатлений и событий отвлекают от мыслей о доме. Я убедился в обратном. В матросских кубриках, в офицерских каютах и в отсеках подводной лодки только и было разговоров, что о скором возвращении на Родину. Каждый член нашего экипажа работал, учился, тренировался на своем боевом посту от утреннего подъема и до вечернего отбоя почти без передышки. В воскресные дни мы также отдыхали только после обеда.
Наконец долгожданный день настал. Личный состав советских подводных лодок, боевая техника и корабли в целом были в полной готовности к выходу в море, к отплытию на Родину. На берегу нас провожало командование флотилии.
— Молодец! — прощаясь с советскими офицерами, сказал мне Вульф. — Молодец! Желаю благополучно добраться домой и иметь боевые успехи на «Урсуле».
— Спасибо, мистер Вульф! Мои люди и я очень благодарны вам. Вы никогда не считались с временем, помогали нам с открытой душой и охотно…
24 июля 1944 года наши подводные лодки, построившись в кильватерную колонну, начали спускаться по реке Тей к выходу в Северное море, а на следующий день с восходом солнца втягивались уже в военно-морскую базу королевского флота Лервик на Шотландских островах.
По плану перехода, из Лервика подводные лодки должны были двигаться поодиночке, следуя друг за другом с интервалом в одни сутки.
Первой ушла подводная лодка «В-1», которой командовал Фисанович. После торжественных проводов «В-1» нас пригласил на обед командир военно-морской базы.
Обед был весьма обильный. Женщин за столом не было, и наши хозяева вели себя довольно непринужденно.
Начальник штаба базы, ирландец, быстро напился, вспомнил о старинной распре ирландцев с англичанами и совсем недвусмысленно пожалел о том, что немцы так и не оккупировали острова.
— Скажите, — неожиданно обратился он ко мне, — разве вы забудете когда-нибудь о том, что делали на вашей земле фашистские оккупанты?
И пока я собирался с мыслями, чтобы ответить на его вопрос, он продолжал:
— Никогда! Эти люди сделали с моей родиной то, что фашисты проделывали на оккупированной ими территории России, — продолжал он. — Но англичане опередили немцев, Гитлер учился у них…
Чтобы отвлечь внимание собравшихся и предупредить назревавшую ссору, я подошел к радиоприемнику и начал настраивать его.
Позывные Москвы заставили меня задержать регулятор. Было время обычной передачи «Последних известий».
— Декрет Краевой Рады Народовой о создании Польского Комитета национального освобождения, — раздался знакомый голос московского диктора. Мы стали вслушиваться в текст постановления:
«Накануне решающих боев за изгнание из Польши немецких захватчиков Краёва Рада Народова создает Польский Комитет национального освобождения, как временную исполнительную власть для руководства освободительной борьбой народа, для обеспечения его независимости и восстановления Польского государства». Далее следовал состав Польского Комитета. Сообщение это, как только я перевел его, произвело на англичан большое впечатление.
— Не понимаю, — развел руками командир базы, — зачем комитет, когда есть правительство? Ведь из-за Польши Великобритания вступила в войну…
— Раз польское правительство сидит в Лондоне, — ехидно вставил присмиревший было ирландец, — а Польшей надо управлять из Варшавы, то, очевидно, явилась надобность и в таком комитете.
Командир базы яростно уставился на своего непокладистого начальника штаба, и мы, предвидя, что сейчас скандала не избежать, поспешили откланяться.
На следующий день вышла в море подводная лодка, на которой уходил Трипольский. Еще через день покинула Лервик и наша «В-4».
— Товарищ командир, получено разрешение на выход в море! — доложил вахтенный офицер.
На пирс проводить нас пришла большая группа английских офицеров во главе с командиром военно-морской базы.
И словно для того, чтобы мы навсегда запомнили Шотландию, густой туман спустился на море, и лишь только наша подводная лодка отошла от пирса, берег потонул во мгле.
Подводная лодка обогнула южный мыс острова Брессей, и сигнальщик, который давно ничего не видел в густом, как молоко, тумане, все же доложил мне, с явным удовольствием соблюдая установленную форму рапорта:
— Товарищ командир, берега Шотландии скрылись.
При этом голос сигнальщика дрогнул.
День 4 августа был в Заполярье почти ясным. Солнце еще не показалось из-за горизонта освещая только обрывки кучевых облаков, в беспорядке разбросанных по бледно-голубому небу.
Наша подводная лодка приближалась к родным берегам. Вот-вот должны были открыться очертания скалистых гор Мурманского побережья, и внимание сигнальщиков и вахтенного офицера невольно привлекла южная часть горизонта. На какой-то момент бдительность была ослаблена, между тем на подходах к базам и портам нас подстерегали всякого рода опасности. Фашистские подводные лодки и авиация обычно нападали на наши транспорты и боевые корабли именно в этих местах. Учитывая это, я время от времени напоминал сигнальщикам о необходимости усилить наблюдение за горизонтом и воздухом Я знал, что всем уже изрядно надоели мои непрерывные напоминания о бдительности, но я не мог поступать иначе. И все же, несмотря на это, корабельное наблюдение прозевало летевший на бреющем полете самолет.
И хотя я определил, что это самолет типа «Каталина», которыми была вооружена наша противолодочная оборона, я скомандовал немедленное погружение. Уйдя на глубину, подводная лодка некоторое время продолжала путь. Это нужно было для того, чтобы самолет окончательно потерял то место, где он обнаружил лодку. Затем я вызвал в центральный пост сигнальщиков, отругал за ротозейство и обещал пробрать еще на собрании всего экипажа. Этой меры на корабле боялись больше всего.
После таких собраний все члены экипажа обычно долго держали провинившегося под обстрелом товарищеской критики, и нередко бывали случаи, когда «потерпевшие» обращались ко мне с просьбой помочь им реабилитировать себя перед коллективом.
Когда мы всплыли в надводное положение, самолета уже не было видно, а прямо по носу лодки открылся расположенный слева от входа в Кольский залив остров Кильдин. Сообщение об этом было встречено в отсеках с ликованием. Для истосковавшихся по Родине подводников остров Кильдин в ту минуту был первым желанным клочком родной земли.
